Индия

б) Некоторое число аборигенов, разумея какое-либо из первобытных племен, обращается в индуизм, вступая в какую-либо из его сект, т. е. становится вишнуитами, лингаятами, шиваитами и т. п. Произойдет ли одновременно с этим смешение крови или нет, будет зависеть от воззрений на брак, которых держится секта. Во всяком случае, новообращенные обычно исчезают как аборигены, и налицо — новая каста или придаток к старой.

в) Целое племя аборигенов или значительная часть племени обращается в лоно индуизма под именем новой касты, которая хотя и претендует на древнее происхождение, но явно отличается своим именем от обычных и признанных каст. Так, значительное число из народа, обитатели округов Джайпалгури, Рангпура и части Динаджпура, теперь неизменно называет себя именем раджбанси-коч и считает кшатриями. Это наименование позволяет им представить себя потомками отдельной ветви кшатриев, убежавших якобы когда-то в Северную Бенгалию, чтобы избежать разгрома, учиненного Парашурамой. Они претендуют на дальнее родство с раджей Дашаратхой, отцом Рамы, принимают брахманов, подражают брахманским обычаям в брачных церемониях и начинают усваивать брахманскую систему готр. По обычаям их совершенно нельзя отличить от индоариев индусов, хотя в них нет никакой примеси крови ариев, и они остаются чистейшими коч.

г) Целое племя аборигенов или часть племени постепенно обращается в индуизм, но не покидает, подобно раджбанси, своих племенных обозначений; это то, что случилось с бхумидж в Бихаре. Здесь чисто дравидийская раса потеряла свой первичный язык и ныне говорит только на бенгали; бхумидж почитают индусских богов в придачу к своим собственным, а более передовые между ними пользуются уже брахманами в качестве семейных жрецов. Они еще сохраняют серию тотемистических подразделений экзогамного характера, как это встречается у мунда и санталов, но они уже начинают забывать тотемы, на которые еще намекают лишь названия подразделений; эти последние названия, вероятно, скоро будут забыты в пользу каких-либо новых, более модных и аристократических. Таким путем племя станет кастой в полном смысле слова и постепенно совсем освободится от всех обычаев, которые могли бы выдать его истинное происхождение; переживут лишь физические черты членов. Когда же племя окончательно станет кастой и бху-мидж сделаются более эндогамными, чем они были в племенном состоянии, их физический тип станет еще более устойчивым.

Но возвратимся к касте племенного типа. Племенная каста будет более отчетливого характера в том случае, когда племя, как, например, бхумидж, незаметно переходит в касту, а параллельно все же удерживает первоначальное имя и некоторые из своих характерных обычаев; однако постепенно она всегда видоизменяет свои анимистические правила и обряды все в большем и большем направлении к правоверному индуизму и мало-помалу приводит свою жизнь в полное согласие с этим руководящим образцом. Этот процесс в разных его стадиях можно отыскать и теперь во всех углах Индии. Он, несомненно, имел место в течение длинного ряда столетий, и давно уже было сделано предположение, что шудры индоарийской традиции были первоначально дравидийским племенем, которое включено было в общую социальную систему завоевателями в виде низкой касты. Как образчики подобных трансформаций и примеры национальных каст могут быть приведены такие: ахиры, домы и досадхи Соединенных провинций и Бихара; гуджары, джаты, мео и раджпуты Раджпутаны и Пенджаба; коли и махары Бомбея; багди, баури, чандалы (намашудра), кайбарта, поды и раджбанси-коч Бенгалии, Бихара и Ориссы; и, наконец, в Мадрасе: малы, найяры, веллалы и параяны (парии); последние сохраняют и поныне традиции о тех временах, когда они располагали еще своею собственной, независимой организацией и еще не были осуждены на низменное место в социальной системе индусов.