Индия

таким образом, естественная история человеческой индустрии предлагет главный ключ как к градации, так и к образованию индийских каст». Свой основной принцип Несфилд иллюстрирует примерами, нередко притягивая их за волосы к своей очень интересной схеме: на дне шкалы находятся более или менее примитивные племена — сахарна, канджар, дом и нат — «последние пережитки и единственные представители дикаря — аборигена Индии, который некогда был единственным обитателем индийского континента и от ветви которого вся кастовая система, от чистильщика до брахмана, была сформирована в медленном ходе столетий». Затем следуют бродячие вахелия, малла и дхимар (лодочники и рыбаки), пастухи ахиры и гадария и большая масса земледельцев, над которыми автор в лице кшатриев или раджпутов находит единственных представителей поземельного дворянства и касты воинов. Касты ремесленников подразделены по соображениям предполагаемого приоритета эволюции их ремесел. Делатели корзинок (банспхор), ткачи (кори и джулаха), горшечники (кумхар) и выжиматели масла (тели) приходятся на более примитивную группу, предшествующую металлургии, в то время как кузнецы, золотых дел мастера, портные и кондитеры помещены в группу, совпадающую по времени с употреблением металлов. Выше их выступают торгующие и служебные касты, среди которых в несколько странном сочетании мы находим мусорщика бханги, цирюльника, барда и генеалогиста (бхат) и кайястха, писца. Брахманы и религиозные ордена завершают схему.

Но одна чистая классификация, очевидно, не представляет решения реальной проблемы. Как эти группы, спрашивает Риели, которые в той или иной форме встречаются на всем белом свете, сделались окаменелыми в кастах? Почему вышло, что только в одной Индии членам касты абсолютно запрещено вступать в брак с членами другой? Несфилд отвечает без запинки, что вся серия матримониальных табу, которые пропитывают кастовую систему, исходит из инициативы брахманов. Согласно его мысли, брахманы для собственных целей, дабы обеспечить достоинство и привилегию собственной касты, ввели правило, что брахман может жениться только на брахманке, а все другие касты, которые до того времени свободно брачевались между собою, последовали этому примеру «частью по подражанию и частью в целях самозащиты».

Нельзя отрицать, несмотря на негодование Риели, что попытка Несфилда решить вопрос о касте, базируясь на эволюции в области производственных процессов и влияний, заслуживает всяческого внимания как оригинальностью композиции, так и монолитностью структуры, но вместе с этим нельзя обойти вниманием и бросающуюся в глаза научную неряшливость, с какой была проведена теория. В наше время значительно подвинувшихся антропологических, языковых и исторических исследований говорить о расовом единстве индийского народа несвоевременно, как бы это ни устраивало некоторых политических деятелей; помимо документальных данных в области антропологии и филологии история нам слишком убедительно устанавливает факт непрерывных массовых переселений в Индию.

Затем, исходя из гипотезы соответствия ряда возникающих каст этапам возникновения производственных процессов, нужно с большей осторожностью устанавливать эти этапы. То, что набрасывает с такою неосторожностью Несфилд, должно быть сугубо пересмотрено и в некоторых местах изменено. Мы не будем говорить о сравнительно тонком вопросе, что ставить выше, земледелие или скотоводство, по времени возникновения, но поставить касты торговцев или касты жрецов выше каст, совпадающих с металлургией, это значит совершенно извращать ход производственной культуры. Напомним, не входя в подробности, о тех научных предположениях, которые склонны находить жрецов уже в седых далях палеолита; что же до торговли, то, ограничиваясь примерами одной Индии, мы находим в ней племена — мари-джуанги (носители листьев), малаи-кондияру и т. д.,— еще недавно жившие бродяжничеством в лесу, не знавшие металла, но уже производившие торговлю (обмен) продуктами своих джунглей, пальмовым соком и т. п. Наконец, в теории, претендующей на строгое отношение к фактическому материалу, странно видеть в одной и той же категории домов и тели, банджара и кхаттри, бханга и кайястхов и т. д. Нельзя в данном случае подозревать автора в незнании трактуемого им предмета, и если он делает явные натяжки, подкрепляя свою теорию, то тем самым он набрасывает тень на самую теорию.