Индия

С Лавинией вся процедура была иной. Я знала, почему она раздражена. Это было потому, что величественный Хансам, успешно выходя из своей царской ауры, показывал, что он находит ее красивой.

Дугал и Фабиан, как правило, отсутствовали большую часть дня; иногда они ужинали дома, иногда – в другом месте. Дугал приходил чаще, чем Фабиан; тот, казалось, был более тесно связан с Компанией.

Я ела с ними. Мне хотелось знать, что по этому поводу думает Элис, поскольку она ела в детской или в своей комнате. Я пыталась объясниться с ней.

– Я думаю, это потому, что меня считают кем‑то вроде компаньонки графини. Я знаю ее с детства… понимаете… В данный момент Лавиния, оказывается, хочет, чтобы я была там. Конечно, она может изменить свое решение. Она очень непредсказуема.

– Мне так лучше, – проговорила Элис. – Это меня устраивает.

– Я надеюсь, что вы не придаете этому значения… правда?

– Моя дорогая Друзилла, почему я должна это делать? Мне иногда жаль вас… что вы должны проводить так много времени с графиней.

– Я хорошо ее знаю. Я не позволяю ей кидаться на меня.

– Она кажется очень безрассудной женщиной.

– Она всегда была такой.

– Я так и подумала, но считала, что жизнь здесь должна бы отличаться от жизни в Англии.

Я согласилась; Лавиния часто была моей головной болью. Ну что ж, если неприятности возникнут здесь, у нее есть муж и брат, чтобы помочь ей.

Мы ужинали. Фабиана с нами не было; были только Дугал, Лавиния и я. Мы вели общий разговор и вскоре, когда закончили еду, Лавиния сказала, что она собирается ложиться спать.

Так Дугал и я остались вдвоем.

Мы были в гостиной. Дневная жара спала, и вечерняя прохлада была восхитительной.

– Парки так прекрасны при лунном свете, – сказал Дугал. – Если мы погасим лампы и отдернем шторы, мы полюбуемся видом.

Он так и сделал, раздвинув шторы. Он оказался прав. Вид был захватывающе прекрасным. Я могла видеть пруд с цветами, плавающими на его поверхности, и баньян, выглядевший таинственно при бледном свете.

– Не так часто нам предоставляется возможность поговорить наедине. Это редкая удача, Друзилла, – проговорил Дугал.

– Я знаю, что вы тоскуете по дому, Дугал.

– Каждый день немного приближает к дому.

– Вы решили уехать, когда истекут ваши два года?

Он кивнул.

– Я так думаю. Люди должны проживать свою жизнь так, как они хотят, вы согласны?

– Да, я думаю, что вы правы… предполагая, что, поступая так, они никому не вредят.

– Я никогда к этому не стремился.

– Нет. Вы стремились спокойно жить под сенью науки, в окружении своих книг.

– Я думаю, что вы меня хорошо знаете, Друзилла.

– Вряд ли кто должен понимать, что вы хотите от жизни.

– Я хотел бы читать… учиться все время. Нет ничего более волнительного, чем обнаруживать новые факты о мире, в котором мы живем. Я удивляюсь, как можно не понимать этого. Мне кажется, что многие гоняются за тенью.

– Возможно, что другие то же самое думают о вас. Взгляд на жизнь у всех разный. То, что волнует одного, раздражает другого.

– Как вы правы.

– Это то, что мы должны помнить.