Индия

Во-вторых, для большинства каст занятие не является отличительным признаком, оно не требует особых навыков, и повышать профессионализм в этом случае не имеет смысла. Немало каст различаются только по своим религиозным воззрениям, происхождению и т. п. Не занятие отделяет друг от друга несколько десятков каст, входящих в варны брахманов и кшатриев. Столь же условны профессиональные деления в нижней части иерархии: чамары (кожевники), бханги (уборщики), параяны (барабанщики) и т. п. — это на деле безземельные сельскохозяйственные работники.

В-третьих, для касты, даже если ее профессиональный облик ясен, существуют как бы три сферы деятельности — сфера предписанных занятий, сфера разрешенных занятий и, наконец, сфера запрещенных занятий. Так, согласно Ману, для брахманов предусмотрены шесть (три пары) предписанных занятий: учить и учиться, совершать жертвоприношения для себя и для других, получать и приносить дары (Ману X. 75). «Но если брахман не может существовать своими, только что упомянутыми занятиями, он может жить [исполнением] дхармы кшатрия», а если и это невозможно, «он может жить образом жизни вайшьи» (X. 81, 82), т. е. заниматься земледелием, скотоводством, торговлей. Однако, будучи земледельцем, он не должен сам пахать землю и работать в чужом хозяйстве (X. 83), а будучи торговцем, не должен торговать товарами, длинный список коих прилагается (X. 86-89). Конечно, такие списки, конкретные разрешения и запрещения не надо понимать буквально. Важен сам подход трактата к проблеме связи касты с занятием.

А если поведение человека не соответствует никаким предписаниям? Тогда вступает в действие «принцип необходимости», о котором уже говорилось.

В-четвертых, связь с профессией не экономическая, а ритуальная. В касту нельзя вступить, но из нее нельзя и выйти. Случаи изгнания из нее столь редки, что о них здесь можно и не упоминать. Численность касты определяется демографическими законами, а число, например, ремесленников какой-либо конкретной специальности — экономическим развитием общества, экономической ситуацией в районе. Уже из этого вытекает, что число членов касты никогда полностью не совпадает с числом специалистов того или иного вида, нужных обществу. Однако в истории Индии не было случая, чтобы не хватало специальности любого профиля. О чем это говорит? Только о том, что в каждый момент членов касты больше, чем людей, реально занимающихся данным ремеслом. Как только неожиданно возникает нужда в дополнительных специалистах, она тут же удовлетворяется за счет «резервной армии». Наиболее яркое свидетельство такой гибкости — появление миллионов ткачей на восточном побережье Индии в XVII в., когда резко вырос экспорт тканей в Африку и Европу. Нет никаких сведений ни о миграции подобного масштаба из других районов Индии, ни о массовом переходе представителей земледельческих каст в ткачи (это означало бы значительное понижение статуса). Вероятно, члены ткацких каст жили в районе раньше и стали реальными ткачами, когда это стало возможным.

Чем они занимались до того, как расширился рынок тканей? Вряд ли мы ошибемся, если допустим, что они занимались земледелием. Оно было тем резервуаром, который поглощал «резервные отряды» разных каст, а при необходимости выделял их обратно в промышленность или в сферу услуг.