Индия

Интересно остановиться на том, как система каст Индии влияет на народы, переселяющиеся в эту страну или с ней соседящие. Остановимся на влиянии ее на мусульман, как очень интересном и иллюстративном примере. Ислам и как религиозная система и как миросозерцание резко противоположен индуизму. Его основа — бодрое действие, а не беспредметное созерцание, он определяет человеку одну жизнь и предлагает сделать из нее все лучшее, что он может. Практический дух ислама ничего не знает о цикле преобразований, карме, гнете жизни, что тяготеет над душой индуса. Вместо мечты о погружении в безличный «мировой дух» или слиянии с Брахмой ислам предлагает правоверному вполне конкретный и личный рай, полный прелестей и утех, понятных всем людям Востока. С социальной стороны религия Мухаммеда также противоположна индусской схеме иерархического распределения каст, очень сложной стратификации общества, построенной на тонких различиях пищи, питья, одежды, брака и обрядовых особенностей. Ислам говорит, что в очах бога и его пророка все последователи ислама равны, и он на практике доказывает демократичность своих религиозно-социальных предпосылок.

Но в Индии, как говорит Риели, «каста носится в воздухе», и ее зараза распространилась и на ислам; в нем наблюдается непрерывная социальная эволюция, протекающая в характерных индусских шорах. В обеих общинах — индусской и мусульманской — иностранное происхождение дает основание претендовать на наиболее высокий статус, в обеих ранг идет с Запада. Как дваждырожденный арий является верхним слоем для индусской массы, так и мусульманин признанного арабского, персидского, афганского или монгольского корня является верхушкой по отношению к рядовой массе своих единоверцев. И совершенно так же, как в индусской системе, люди высоких каст еще могут жениться на дочерях более низких, а противоположный прием строго осуждается, так и в высоких ступенях мусульман сайид готов жениться на дочери шейха, но он не отдаст дочь замуж за последнего, и вообще брак между мусульманами-иностранцами и основной массой индусских мусульман не одобряется. Лишь под гнетом большой бедности ашраф («благородный») отдаст свою дочь за кого-либо из аджлафов («низких»), как в Бенгалии называются бывшие индусы, обращенные в ислам. Конечно, границы между отдельными группами не так резко очерчены, как у индусов, и нет того кастового патриотизма, который так характерен для некоторых районов Индии, но уже можно сказать, что социальный слой мусульман высокого ранга отчетливо держится гипергамии и имеет тенденцию к эндогамии, а низкие функциональные группы уже строго эндогамны, организованы по образцу регулярных каст, с советами и начальниками, которые следят за выполнением кастовых правил и наказывают нерадивых.

Итак, на примере мусульман мы видим, что даже такая религия, как ислам, столь непохожая на индуизм, уступает властной обстановке Индии, в физике и экономике которой, по-видимому, заложены кастовые корни. Но чуть мы выйдем за естественные пределы Индии, перейдем Гималаи или Сулеймановы горы, или Бенгальский залив, мы уже не находим никаких следов этого загадочного института. В прилегающих странах всегда имелись индусские колонии, индуизм шел и сюда со своей проповедью, а его святыни высоко поднимались по снеговым склонам Гималаев, но все это не принесло с собою касты, которая, по-видимому, как и старый правоверный индус, никогда не покидала своей родины. Как мы случайно упомянули, в бирмано-тибетских наречиях нет и слова, которое бы отвечало понятию касты, а среди белуджей или патанов лишь болезненно предвзятая мысль может отыскать что-либо, похожее на индусскую касту. Все это подтверждает, что каста в целом географически отмечена отчетливыми границами, и эти границы совпадают с естественными границами Индии, т. е. последнюю можно назвать страною касты исключительно. Теоретикам касты нельзя миновать этого факта, столь ясного и разительного, и в нем надо так или иначе искать разгадку явления при попытке понять его существо. Недаром же каста всегда раньше других институтов бросалась в глаза посетителям Индии (Мегасфен, китайцы, Марко Поло, Афанасий Никитин, Бернье, Тавернье, португальцы), так как наблюдатель чувствовал, что она есть что-то особенное, присущее только Индии.