Индия

Надеюсь, мне никогда не случится допечь Дарлинг.

Кажется, она умеет читать мои мысли. Она просунула руку мне под локоть, как бы скрепив нас в единое целое.

– Ты совсем другая, Индия, – сказала она и крепко сжала мою руку. – Я очень боялась, что ты не придешь.

– Я же сказала, что приду. Я обещала.

– Знаю. Но я подумала, вдруг ты просто так забрела сюда на денек, посмотреть на трущобы и как живет другая половина города.

– Я не такая.

– Знаю.

– Дарлинг… мы подруги?

– Ясное дело, подруги.

– Несмотря на то, что не были знакомы годами? У меня была такая подруга, Миранда. Мы познакомились, когда были еще детишками, ну, и считали, что мы и есть лучшие подруги. Но это не то. Она даже не пыталась поддерживать связь, когда ушла из нашей школы.

– Я всегда буду поддерживать связь с тобой, – сказала Дарлинг. – Только я никуда отсюда не уеду. Останусь здесь навсегда‑навсегда. И ты можешь быть моей лучшей подругой тоже навсегда‑навсегда.

Да, в моей жизни произошло действительно по‑настоящему ОГРОМНОЕ событие: у меня теперь есть самая лучшая подруга, Индия. Она пришла ко мне, мы играли с маленькой Бритни, пока Лоретта не взяла ее с собой к своей подруге. Потом Индия и я возились с карандашами, ножницами, полосками клейкой бумаги – словом, вместе с Пэтси делали всякие картинки. Не то чтобы мы хотели играть с ней, но не оставлять же ее одну.

Пэтси нарисовала домик с тремя занавешенными окнами и дверью с дверным молотком и почтовым ящиком. Она очень старательно все раскрасила, а над домом светило ярко‑желтое солнце. Сверху провела голубую полосу – небо, внизу зеленая полоска обозначала траву, украшенную рядком розовых маргариток. Она прилепила бумажного зайчика в траве и голубую птичку прямо на своем солнце. На самом верху она написала серебристой гелевой ручкой «МОЙ ДОМ» и откинулась на спинку стула, улыбаясь до ушей.

– Но ведь наш дом совсем не такой, – сказала я.

– Ну и ладно, – ответила Пэтси, ничуть не огорчившись. – Это может быть зайкин дом.

– Ах, благослови ее Господь! – воскликнула Нэн, высыпая в кастрюлю чипсы.

У меня подкатило к горлу, только что не вырвало. Пэтси‑то ладно, но я терпеть не могу, когда она выскакивает с этими своими детскими глупостями. Зайкин дом, надо же!

– Ну‑ну, – сказала Нэн, прикрыв мне рот ладонью. – Если тебя тошнит, ступай в уборную, мисс Дарлинг. – Она коснулась подбородком моего затылка, но тут увидела мою картину.

– Ох, деточка! – воскликнула она и, обняв, крепко прижала к себе.

В самом низу листа я нарисовала темный, страшный дом, все линии были черные, небрежные, и была в этом доме маленькая женщина и несколько детей, похожих на крохотных жучков, и еще там был огромный, как горилла, мужчина – я вырезала его из большого куска картона, – который шагал прямо по ним. Еще я нарисовала девочку – божью коровку в красном ворсистом пальтишке, летящую все выше, выше к новой, весело раскрашенной квартире на самом верху многоэтажной башни. На эту квартиру номер четыре на четырнадцатом этаже у меня ушла почти вся клейкая бумага Пэтси.

– Очень хорошо, Дарлинг, – сказала Нэн и еще крепче обняла меня за плечи.

Потом Нэн поглядела на картину Индии. Она нарисовала очень высокий и узкий дом, занявший весь лист бумаги.

– А ты в большом доме живешь, дорогая, – сказала Нэн, сделав вид, что рисунок не поразил ее.

Я тоже стала рассматривать ее рисунок, удивляясь, с какой стати она нарисовала там какую‑то зловещего вида армию, марширующую возле дома. Еще там была река, хотя Темза очень далеко отсюда.

– Это не мой дом, – сказала Индия. – Это дом Анны Франк.

– Анна Франк? А кто это? – спросила Нэн.

Индия страшно удивилась:

– Вы не знаете, кто такая Анна Франк?!

Она вовсе не хотела быть невежливой, но как‑то так прозвучало. И даже ее нежный голосок ничего не мог исправить.

– Мне очень жаль, но я действительно не знаю, – сказала Нэн, чуть‑чуть порозовев. Нет, ей вовсе не было жаль, ее голос звучал скорее насмешливо.