Индия

Люси Хоу была довольно милой девушкой лет семнадцати-восемнадцати, с которой Хорнблауэру уже доводилось несколько раз встречаться. Хорнблауэр сказал себе, что он не может испытывать интереса к девочке, вышедшей прямо со школьной скамьи, разве что не из яслей, пусть даже и хорошенькой. Он улыбнулся ей, и она потупила взор, снова взглянула на него, и опять отвела взгляд. Было любопытно, что она далеко не была так застенчива, встречая взгляды и принимая поклоны молодых людей, гораздо в большей степени заслуживающих ее внимания.

– Насколько я понимаю, Ваша светлость не танцует? – спросил Хоу.

– Крайне огорчительно напоминать о том, что я теряю, находясь в окружении столь прекрасных особ, – ответил Хорнблауэр, адресовав еще одну улыбку миссис Хоу и Люси.

– В таком случае, может быть роббер-другой в вист, милорд? – предложил Хоу.

– Богиня удачи взамен музы музыки, – сказал Хорнблауэр: говоря о музыке, он всегда старался делать вид, что она что-то значит для него, – попробую добиться благосклонности первой, раз уж не повезло со второй.

– Насколько я наслышан о Вашем мастерстве игры в вист, – сказал Хоу, – думаю, что Ваше светлости не придется прилагать больших усилий в ухаживании за богиней удачи.

Бал, по всей видимости, начался уже за некоторое время до прибытия Хорнблауэра. Можно было заметить две группы молодых людей в большой зале, дюжину солидных дам, рассевшихся на стульях вдоль стены, оркестр в углу. Хорнблауэр кивком отпустил своих молодых спутников и уселся за вист с Хоу и двумя ужасными пожилыми леди. Плотно прикрытые двери, по счастью, почти полностью преградили доступ звукам, производимым оркестром, пожилые леди играли сносно, и Хорнблауэр провел довольно приятный час. Он окончился с приходом миссис Хоу.

– Настало время для полонеза, а потом мы идем ужинать, – объявила она. – Я очень прошу вас отложить карты и присоединиться к зрителям.

– Что скажет Ваша светлость? – вежливо осведомился Хоу.

– Желание миссис Хоу – закон для меня, – ответил Хорнблауэр.

В зале для танцев, разумеется, стояла удушливая жара. Лица у всех были раскрасневшимися и лоснились от пота, но это не отразилось на энтузиазме, с которым формировалась двойная линия для полонеза, оркестр же тем временем издавал некие загадочные звуки, имеющие своей целью подбодрить молодежь. Спендлов вел Люси за руку, они бросали друг на друга счастливые взгляды. Хорнблауэр, с высоты своих сорока шести лет смотрел на этих молодых юношей и девушек, едва достигших двадцати, с пониманием относясь к их молодости и пылу. Звуки, издаваемые оркестром, стали еще более резкими и назойливыми, но молодые люди, как кажется, находили в них нечто прекрасное. Они закружились по комнате, платья и фалды фраков развевались вокруг них, все смеялись и радовались. Двойной ряд танцоров превратился в круг, затем снова перестроился в линии, потом опять в круг, наконец, с завершающим, совершенно невыносимым тактом, изданным оркестром, дамы присели в книксене, а кавалеры склонились перед ними в поклоне – весьма приятное зрелище, особенно когда музыка закончилась. Прежде чем линии смешались, раздался взрыв аплодисментов и веселого смеха. Дамы, искоса поглядывая друг на друга, группками потянулись к выходу из зала: они намеревались поправить ущерб, нанесенный их нарядам в пылу танца.