Индия

– Славно меня отделали, – сказал он.

Его мундир тоже был запачкан кровью. На поясе висели пустые ножны, клинка не было: обернувшись, они увидели, что тот находился в руке одного из похитителей, который стоял и ждал их. Он был невысокого роста, плотного сложения, темный, но не негр, скорее мулат. На нем была грязная белая рубашка, изодранные в лохмотья синие штаны, обут он был в неподлежащие ремонту башмаки с пряжками.

– Теперь, лорд, – произнес он.

Он говорил с островным акцентом, выделяя гласные и проглатывая согласные звуки.

– Чего вы хотите? – спросил Хорнблауэр, стараясь придать голосу как можно большую твердость.

– Напишите для нас письмо, – ответил человек с кортиком.

– Письмо? Кому?

– Губернатору.

– С просьбой прийти и повесить вас? – поинтересовался Хорнблауэр.

Человек покачал своей крупной головой.

– Нет. Мне нужна бумага, бумага с печатью. Помилование. Для нас всех. С печатью.

– Кто вы?

– Нед Джонсон.

Это имя ничего не говорило Хорнблауэру, и, как показал взгляд, всезнающему Спендлову тоже.

– Я плавал с Харкнесом, – продолжал Джонсон.

– А-а!

Это кое-что прояснило для обоих британских офицеров. Харкнес был одним из последних мелких пиратов. Едва ли далее, чем неделю назад его шлюп, «Блоссом», был отрезан «Клориндой» от Саванналамара, и лишился возможности ускользнуть под ветер. Подгоняемый огнем с большой дистанции, который вел фрегат, он вынужден был выброситься на берег у самого устья Свит-ривер, а его команда укрылась в болотах и мангровых зарослях этой части побережья, вся, за исключением капитана, тело которого, разорванное ядром с «Клоринды» практически пополам, было обнаружено на палубе. Тут находился его экипаж, лишенный вожака, если не брать в расчет Джонсона, и разыскиваемый двумя батальонами солдат, которые губернатор выслал, как только «Клоринда» вернулась с новостями в Кингстон. Губернатор сделал это, как понимал Хорнблауэр, чтобы отрезать их от моря, для чего на каждом рыболовецком пляже по всему острову была выставлена охрана. В противном случае, события будут развиваться по уже известному сценарию: они похитят бы рыболовецкую лодку, затем более крупное судно, и так до тех пор, пока снова не станут чумой побережья.

– На пиратов помилование не распространяется, – заявил Хорнблауэр.

– Да, – сказал Джонсон. – Напишите для нас письмо, и губернатор пожалует нам его.

Он повернулся и достал что-то из расселины в скале. Это была переплетенная в кожу книга: второй том «Уэверли», разглядел Хорнблауэр, когда книга оказалась в его руках, затем Джонсон тем же манером извлек и вручил ему огрызок карандаша.

– Напишите губернатору, – сказал он. Он раскрыл книгу на начале и указал на форзац, как на место, где нужно писать.

– И как вы думаете, что я должен написать? – спросил Хорнблауэр.

– Попросите у него помилование для нас. С печатью.

Видимо Джонсон слышал когда-то толки, ходившие среди собратьев-пиратов, о «помиловании с Большой печатью», и теперь это всплыло в его памяти.

– Губернатор никогда этого не сделает.

– Тогда я пошлю ему твои уши. А потом – нос.

Это были не те вещи, которые приятно слушать. Хорнблауэр взглянул на Спендлова, побледневшего при этих словах.

– Ты адмирал, лорд – продолжал Джонсон, – губернатор сделает это.

– Сомневаюсь, что так, – проговорил Хорнблауэр.

Перед его мысленным взором возникла фигура этого мелочного старикашки, генерала сэра Огастеса Хупера, и он попробовал представить, какой эффект произведет на него требование Джонсона. Его превосходительство вполне может хватить удар при одной мысли о помиловании двух дюжин пиратов. Власти метрополии, когда до них дойдут вести, также будут весьма рассержены, и нет оснований сомневаться, что их раздражение окажется направленным на человека, который оказался таким идиотом, что позволил похитить себя, поставив всех, таким образом, в крайне невыгодное положение. Эти размышления натолкнули его на мысль.