Индия

– Да что здесь такого, – сказала я. Вообще‑то занятие не слишком приятное, но я справляюсь. Ванда увидела, как я выхожу из ванной с вылитым ведерком, и вытаращила глаза.

– Зачем тебе ведерко и крышка от сотейника? – спросила она.

– Это… личное, – пробормотала я.

Ванда несколько оторопела.

– О, понимаю, – сказала она и скрылась в ванной.

Я услышала, что ее тошнит. Надеюсь, она не подхватила какую‑нибудь инфекцию. Не хотелось бы, чтобы заболела Дарлинг. Прокравшись на чердак, я рассказала ей про Ванду. Она посмотрела на меня как на круглую идиотку.

– Может, это что‑то желудочное, а может, у нее будет ребенок, – сказала она.

В моем мозгу словно ударил набат. Это было невыносимо. Я отчаянно замотала головой, и Дарлинг решила, что я ей не верю.

– Я, конечно, не знаю. Просто когда моя мама ожидала Гэри, ее то и дело рвало. Индия, ты что? – Дарлинг опустилась рядом со мной на колени.

– Ванда места себе не находит, вот уже несколько недель. И почти ничего не ест. Наверно, она беременна.

– Ну и почему ты так трепыхаешься из‑за этого?

– Я думаю, это ребенок моего папы!

Дарлинг растерянно поморгала глазами.

– О! Понимаю.

– Это ужасно. Он даже и не любит ее по‑настоящему. Он хочет избавиться от нее. Но, может, теперь, когда она ждет его ребенка, он передумает? Может быть, он уйдет с Вандой?

– Не думаю, что он покинет все это, – сказала она и огляделась вокруг, показывая, что имеет в виду наш дом. – Если, конечно, Ванда не писаная красавица.

– Да нет, – сказала я горько. Я думала о моем папе, о маме, о маме Дарлинг, о Терри…

– Ненавижу взрослых, – сказала я с ожесточением. – Никому из них нельзя верить.

– Не все такие, – возразила Дарлинг. – Моей бабушке можно верить.

Она опять задыхалась.

– Дыши, Дарлинг. Не сжимайся так, – быстро сказала я. – Слушай, я позвоню ей. Как, по‑твоему?

– А можно, я позвоню ей? – живо спросила Дарлинг.

– Ладно, я попробую стащить для тебя мамин или папин мобильник. Сделаю все, что смогу, как только вернусь после школы. Хорошо?

– Не уходи, – взмолилась Дарлинг, схватив меня за руку. – Останься со мной, Индия, пожалуйста!

– Я бы все отдала, лишь бы остаться с тобой, сама знаешь, но не могу. В школу меня отвозит Ванда. Я сию минуту должна быть внизу. Прости, но мне пора. – Я постаралась ласково отвести руки Дарлинг.

– Мне здесь так одиноко, – сказала она. – Нельзя ли мне выйти днем?

– Это очень рискованно, Дарлинг.

– Но ведь твои мама и папа будут на работе.

– Но здесь будет Ванда. Иногда она, правда, выходит то в магазины, то на занятия йогой, но угадать, когда она вернется, совершенно невозможно. Так что оставайся здесь. Мне очень хотелось бы тоже остаться. У тебя здесь и книги, и все мои карандаши, можно рисовать сколько хочешь, – и, смотри, завтрак все еще ждет тебя.

Я правда старалась приготовить Дарлинг хороший завтрак, сделала сандвичи с сыром и салатом, с тунцом, сладкую кукурузу с морковью, нарезанной столбиками, помидоры, вишневый йогурт, сладкую овсяную лепешку, яблоко и бутылку абрикосового сока. Услышав, как мама спускается вниз в своих туфлях на шпильках, я в последний момент затолкала все это в мой школьный рюкзачок. Мама окинула меня подозрительным взглядом и спросила, отчего это я такая красная. Потом нахмурилась, увидев открытый пакет с лепешками.

– Что, булочками лакомилась, Индия? И сколько же ты съела? А ведь знаешь, что на завтрак тебе полагаются только мюсли и фрукты. Ведь это ради твоей же пользы.

И пошла, и пошла, без остановки, пока пила свой черный кофе и отщипывала по крошке от тоненькой дольки дыни.

Я была счастлива, что она считает меня такой прожорливой свиньей, но все же мне хотелось, чтобы Дарлинг казалась хоть немножко довольной. Она даже не прикоснулась к своему завтраку, хотя я ужасно старалась как‑то разнообразить его тостами, медом, коктейлем из дыни, бананов и пакетом молока.