Индия

– Кто вы? – закричал он.

– Англичане, – ответил Хорнблауэр.

Но прежде, чем они успели обменяться следующими репликами, стрельба усилилась, кроме того, внезапно из переулка, выходящего к улице там, где находились сейчас силы арьергарда, появилось около дюжины всадников, вооруженных пиками, острия которых сияли в лучах солнца. Арьергард пришел в полный беспорядок, солдаты бросились бежать вдоль по улице, чтобы не оказаться отрезанными. Хорнблауэр видел, как наконечник пики вонзился между лопаток одному из бегущих, видел, как тот упал навзничь, проскользил по дороге еще несколько ярдов, прежде чем пика была выдернута, оставив беднягу трепыхаться, словно скотину с переломанным хребтом. Над ним пронеслись застрельщики из авангарда повстанцев – кучка людей всех цветов кожи, они бежали, заряжали, стреляли. Воздух в этот момент был буквально напоен пулями.

– Милорд… – проворчал Джерард.

– Все в порядке. Все уже кончено, – сказал Хорнблауэр.

Схватка миновала их и переместилась вверх по улице. Никто не обратил на них ни малейшего внимания, за исключением того вопроса, который задал им верховой испанский офицер. Вслед за застрельщиками показалась небольшая пехотная колонна, марширующая в полном порядке. Их, конечно, заметили, благодаря сверкающей позолоте, эполетам и шляпам с перьями. Снова верховой офицер направился к ним, чтобы задать тот же самый вопрос и получить точно такой же ответ от Хорнблауэра.

– Ingleses? – повторил офицер. – Англичане? Ха, Вы – британский адмирал!

– Командующий британской эскадрой в вест-индских водах, – уточнил Хорнблауэр.

– Рад видеть вас, сэр. Уильям Джонс, бывший капитан Двадцать третьего пехотного полка, ныне майор, командир батальона армии Великой Колумбии.

– Счастлив познакомиться с вами, майор.

– Простите, но я должен исполнять свой долг, – сказал Джонс, разворачивая лошадь.

«Да здравствует Англия!» – выкрикнул кто-то из проходящих мимо рядов, и крик этот был поддержан негромким «ура». Не менее половины из этих оборванцев должно быть, были англичанами, хаотично перемешанными с неграми и южноамериканцами. За ними следовала кавалерия, полк за полком, поток людей и лошадей заполонил улицу, словно река, выпирающая из берегов. Копейщики и легкоконные, лошади со стертыми спинами и хромые лошади, у большинства всадников к седлу были прикреплены свернутые лассо, и все они были оборваны и качались в седлах от усталости. С самого своего появления и люди и лошади маршировали и сражались, и теперь, победив врага, они достигли предела выносливости. По оценке Хорнблауэра мимо них уже прошло около тысячи человек, насколько он мог судить по колонне, когда его ушей достиг новый звук, прорезавшийся сквозь монотонное цоканье копыт. Постукивание и позвякивание, громкое и неравномерное. Вот и пушки, влекомые вперед усталыми лошадьми. Лошадей вели люди – оборванные и обросшие, на них было надето то, что осталось от голубых свитеров и белых брюк. Это была команда «Абидосской невесты». Один из них поднял голову и узнал группу людей, стоявших на обочине.

– Старый добрый Хорни! – закричал он. Его голос был слаб от усталости, и звучал как стариковский.

В верховом офицере, проезжающем мимо, Хорнблауэр узнал одного из лейтенантов Рэмсботтома. Он сидел на своей вяло плетущейся лошади как моряк, и устало вскинул руку в приветствии. Мимо прогромыхало одно из орудий, за ним другое. Те самые пушки Карабобо, благодаря которым была завоевана независимость континента.

Хорнблауэр вдруг поймал себя на мысли, что до сих пор еще не видел Рэмсботтома, которого ожидал встретить во главе колонны артиллерии, но, едва лишь он это осознал, его внимание привлекло нечто, находящееся рядом со вторым орудием. Это были конные носилки, на скорую руку сделанные из двух шестов и кусков парусины. Они находились между двух лошадей, идущих друг за другом, сверху над ними был натянут тент. В носилках на подушках, подложенных ему под спину, лежал человек, очень маленький, с черной бородой. Каждую лошадь вел под уздцы моряк, с каждым размашистым шагом животных носилки дергались и вертелись, а вместе с ними дергался и вертелся чернобородый человек. И все-таки он еще оказался способен разглядеть группу людей на обочине, и сделал попытку приподняться. Он отдал приказал матросам, ведущим лошадей, те свернули с дороги и остановились перед Хорнблауэром.