Индия

Преобразование местного культа в мировую религию было делом почти одного Ашоки. В Цейлон буддизм был внесен при современнике Ашоки короле Деванампиятиссе и сделал быстрые успехи; его последователей теперь насчитывается более двух миллионов. Отсюда он распространился в Бирму (в середине V в. н. э.) и Таиланд; несколько ранее был перенесен в Китай и позднее (552 г.) в Японию

Наконец, нужно подчеркнуть еще одну стадию развития буддизма, относящуюся к концу 1 в. н. э. и отмеченную крупным именем Канишки, который около 100 г. собрал буддийский собор в Джаландхаре. На этом синоде сингальская ветвь не была представлена. К этому времени школа (вернее, толк) махаяна («Большое колесо»), начальная стадия которой наблюдается несколько ранее, выдвинулась на первое место. Фактически время Канишки отмечает собою начало падения индийского буддизма. «Пунктом расхождения двух школ,— пишет Вад-дель по,— явилась доктрина махаяна, которая агностический идеализм и простую мораль Будды заменила спекулятивной теистической системой с мистицизмом (примесь софистического нигилизма) на заднем плане. Примитивный буддизм ограничивал спасение немногими; махаяна простирала спасение на всю вселенную; отсюда она названа "Большим колесом", а первый — хинаяна, т. е. "Малым (несовершенным) колесом", ибо оно лишь немногих приводило в нирвану и, как утверждали, было пригодно лишь для низших умов. В результате современная тибетская форма буддизма носит на себе следы „Бхагавадгиты" и шиваизма, с прослойками какой-то еще веры, более первобытного порядка».

О последующей судьбе буддизма мы знаем по сообщениям китайских пилигримов, многочисленным скульптурным и эпиграфическим данным и из огромной непальской, тибетской и китайской литературы. Китайский пилигрим Фа Сянь (401—410), прошедший Индо-Гангскую долину от Афганистана до Бенгальского залива, нашел обе религии — брахманизм и буддизм — живущими рядом одна с другой; брахманские жрецы пользовались одинаковым почетом с буддийскими монахами. Сюань Цзан, посетивший почти всю Индию (630—644), описывает, как

брахманизм начал приобретать первенство над буддизмом, хотя преобладали властители-буддисты; в Северо-Западной Индии среди буддийских монастырей и монахов пилигрим видел «тучи еретиков», т. е. брахманские секты; в Северной Индии, где царствовал сильный Шиладитья, буддизм, по-видимому, еще процветал. Начало падения буддизма нужно относить приблизительно к 750 г. В XI столетии он еще держался в отдаленных провинциях, вроде Кашмира и Ориссы, а Бихар оставался верным буддизму до завоевания его Бахтиаром Хильджи в 1199 г. Окончательное установление мусульманской власти в Северной Индии повело к полному исчезновению из нее учения Шакьямуни. В Западной Индии буддизм был жизненной религией еще в IX в., поощряемой властями, и, кажется, держался до XII в., когда оживление шиваизма оказалось одинаково гибельным и для буддизма и для джайнизма.

Итак, просуществовав в Индии тринадцать столетий, буддизм почти исчез из пределов своей родины, захватив зато почти всю восточную часть азиатского континента. Как это вышло? Считается почти прочно установленным фактом, что хотя в некоторых местах приверженцы буддизма и страдали от преследований, но все же он погиб главным образом благодаря естественному падению (естественной смертью), не выдаржав соперничества двух сект индуизма, возникших из-под крыла реформированного брахманизма. Прежде всего нужно отметить, что незадолго до своего падения буддизм далек был от своей первичной простой формы, он так же был запутан формальностями и обрядами, так же был далек от старого равенства и бесклассового состояния, как и брахманизм в дни возникновения буддизма; и он был побит новыми религиями, как некогда им был побит брахманизм. Что же до этих новых течений богопочитания (вишнуизм и шиваизм), то они, являясь созданием народной массы, имели слишком богатую и многогранную притягательную силу, которая отвечала настроениям людей всяких рас, положений, классов, темпераментов; яркая красочность и многоличие богов много говорили народному воображению, побивая сухую простоту буддизма, слабо дополненную ощутительными предметами и темами богопочитания. Широта средств увлечения со стороны индуизма, начинающаяся тонкой идеей аватар и кончающаяся чувственными перспективами изобретательного юга, была более по плечу, отвечала более нервам и страстям народа Индии, чем слишком высокий столб буддийской морали. Буддизм к тому же не гармонировал с некоторыми из народных обычаев, имевших корни, может быть, более глубокие, чем религиозное чувство; он, например, проповедуя целибатизм, бил по семейному чувству, по любви индуса к своим детям Конечно, для судеб Индии буддизм, вероятно, сыграл свою какую-то служебную роль, но, сыграв таковую, он был брошен, как бросают заржавевшее оружие.

Если буддизм исче