Индия

Какую же картину оставили нам веды? Основа ее та, что вся природа божественна; отсюда можно сказать, что Индия с самой колыбели своей пантеистична по существу. Перед нами целый сонм богов, из которых один как будто выше, другие ниже, но, строго говоря, иерархии среди богов нет. Ранги меняются беспрерывно, и роли путаются. Среди богов не только «нет

ни великих, ни малых, ни старых, ни молодых, ибо все равно велики», но даже высшее верховенство принадлежит многим, и тому же самому богу приписывается то абсолютное владычество, то самое решительное подчинение. Индра и все боги подчинены Варуне, а сам Варуна и все боги подчинены Индре. В таком же духе говорится об Агни, Соме, Сурье, Савитаре и т. д.

Этот факт очень характерен для ведийской теологии. В момент взывания к какому-нибудь богу он и становится главным, а другие как бы исчезают; является ли это преувеличением в пылу молитвы (Барт), или это бедность языка, не умеющего дать более тонких оттенков (Ольденберг), или это неопределенное стремление к единству, отождествление одного бога с другим (Барт), сказать трудно. По-видимому, ведизм уже отбросил или оставил в тени большой запас мифов, полученный им от старины, как слишком стеснительный для его более широкого и менее конкретного религиозного сознания, и стал искать иных концепций, которые ему еще не удавалось уточнить. А. Барт склонен в этом увлечении отбросить отчетливых личных богов и заменить их неопределенными и часто меняющимися понятиями — вековечное стремление Индии к неопределенности и таинственности; он полагает, что «уже в ведах индийская мысль глубоко поражена тем недугом, который уже не оставит ее, а именно: она тем более окружает себя таинственностью, чем менее имеет, что скрывать, употребляет символы, которые, в сущности, ничего не обозначают, и забавляется загадками, которые не стоит разгадывать».

Как издревле переданное ведам олицетворение сил природы, боги имеют департаментский колорит, т. е. ведают определенным куском природы, но и эта департаментность в ведах не всегда выдерживается, и боги без труда (особенно смежные по своим обязанностям) захватывают прерогативы своего соседа. Не входя в подробности, для нас достаточно будет бегло пересчитать ведийский пантеон, подчеркивая лишь наиболее типичное.

Боги неба. Такими будут: Дьяус, наиболее старый, соединяемый часто с Притхиви, землей-матерью; пара эта прославляется как всеобщие родители.

Варуна — величайший из богов, стоящий рядом с Индрой,— бог лазурного неба, великий поддержатель физического и морального порядка (рита). Гимны, посвященные ему, хотя не многочисленны, но являются наиболее возвышенными и вдохновенными среди других. Варуна после вед быстро потускнел и потом держался только в роли властителя вод и морей, в роли индийского Нептуна. Характерно, что ореол Варуны систематически падал, заменяясь ореолом Индры, с продвижением ариев в те районы Индии, где дожди муссонов и связанные с ними грозы потрясающе действовали на их воображение и где лазурное небо прежних степей постепенно стиралось из народной памяти.

Боги солнца. В «Ригведе» пять солнечных божеств, произведенных от разных проявлений солнечной энергии. Древнейший — Митра («друг»); он — пережиток глубокой древности и часто сопрягается в молитвах с Варуной; Сурья — более конкретное воплощение солнца, едущее, как и Аполлон, на колеснице, запряженной семью конями; Савитар, подстрекатель, воплощение бодрящей силы солнца; Пушан («благодетель»), олицетворение продуктивной деятельности солнца, пастушеское божество по преимуществу; Вишну, хотя и менее взываемый в гимнах по сравнению с другими, но исторически гораздо более важный, так как оказался бессмертным среди других, давно умерших богов, и ныне чтится на пространстве всей Индии. Мы на нем остановимся ниже с большей подробностью. К солнечным богам нужно отнести пару богов утра, по имени Ашвины, или «всадники»,— Диоскуры греческой мифологии; оба сына неба, вечно юны и красивы, едут на колеснице вместе с Сурьей.