Индия

Владелец ресторанчика с гордостью указал на Рэма.

– Гундас! Гундас! – воскликнул он.

– Рэм?

Рэм пожал плечами, чувствовалось, что он несколько озадачен и смущен излишним вниманием к своей особе.

– Гундас, – пояснил он, – это гангстеры с собственной территорией, называемой «ралка». Владельцы мелких магазинчиков вынуждены платить им за «крышу», а полиция, как правило, делает вид, что ничего не замечает. Мой двоюродный брат прекратил подобную практику в этом районе, и вот тебе еще одна причина особого внимания, которое мне здесь уделяют.

* * *

Вернувшись в студию, мы обнаружили длинное электронное письмо от двоюродного брата Рэма. В нем было также и несколько фотографий жертв.

Только у двух из четырех были половые органы. У одного на месте, где когда‑то были мужские гениталии, остался застарелый шрам от хирургической операции и последующего прижигания, а также морщинистое углубление как замена влагалища. У четвертой жертвы ампутация гениталий была произведена сравнительно недавно и, по‑видимому, без участия профессионального хирурга. Операцию выполнили настолько чудовищно, что даже мясник сделал бы все намного аккуратнее. Член был не отрезан, а буквально отпилен от тела, края раны рваные, а между ног болтались какие‑то остатки яичек. Судя по всему, парня изувечили с помощью совсем маленькой бритвы.

– Это не может быть самоубийством, – произнес Рэм, и в его голосе появилось напряжение.

– Почему же нет? Люди, ненавидящие себя, способны переносить немыслимую боль.

Большая часть порезов на теле моей матери располагалась на верхней части бедра и на животе. Эти порезы были белые и узловатые, как маленькие червячки. Она называла их своими боевыми шрамами.

У меня перехватило дыхание от вида крупного плана других ран на телах жертв.

Рэм встал из‑за стола.

– Не могу поверить, что ты зарабатываешь себе на жизнь, рассматривая во всех подробностях этот ужас. Мне нужно покурить. Нажми вот эту кнопку, если захочется посмотреть еще.

Я снова взглянула на экран.

Кожа на лицах и руках рассечена, порезана слоями, раздавлена. В некоторых местах она была вначале нарезана полосками в полдюйма, затем полоски скатали, чтобы обнажить мясо под ними. Процедура выполнена с какой‑то садистской точностью. Я вспомнила, что с такой же точностью наносила себе раны и моя мать.

«Изрезаны в клочья», – подумала я. В данном случае это не метафора. Тот, кто это делал, не торопился, явно наслаждаясь происходящим. Передо мной была медленная, тщательная процедура, сродни золочению, а вовсе не дело рук безумного маньяка. С одного из тел все еще свисали полоски кожи. Другие трупы успели очистить вода и морская живность. От одной мысли, что моя сестра или ее муж могут быть как‑то связаны с этим кошмаром, все сжалось у меня внутри.

За фотографиями следовала пара страниц рукописного текста, а за ними – отпечатанные на машинке отчеты о вскрытии. Все они выглядели примерно одинаково:

"Пол – мужской.

Национальность – азиат.

Возраст – примерно 25 – 30 лет.

Признаков телесного распада нет, хотя наличествуют многочисленные разрывы тканей лица и рваные раны на теле. Частично это могут быть повреждения, причиненные морскими животными, частично последствия тяжелых наружных травм, нанесенных, по всей вероятности, острым предметом небольшого размера.