Индия

Существенным недостатком хроник как исторических источников является то, что их авторы интересуются только тем, что происходило при дворе, и тем, как действовали наиболее видные сановники. Они очень мало сообщают об экономической жизни, о горожанах, и особенно о сельском населении. Обычное невнимание придворных летописцев к жизни широких народных масс усугублялось в Индии тем, что хронисты были мусульманами, и то, что касалось мусульман, их все же в известной мере интересовало, но основное население было индусами, которые для авторов хроник были неразличимой массой «неверных», «язычников» и т. п.

Наиболее информативные хроники периода Делийского султаната следующие.

Абу Омар Минхадж-ад-дин Осман ибн-Сирадж Джузджани (р. 1193 г.) составил труд по всеобщей истории «Табакат-и Насири». В молодости он служил улемом в государстве Гуридов. В1226/27 г., спасаясь от нашествия монголов, он переехал в Индию. Несколько лет он переезжал из Мултана в Бадаун, Ауд, Бенгалию, пока не прибыл в 1247 г. в Дели, где занял пост казия (судьи) столицы при султане Насир-ад-дине Махмуде. Ему он и посвятил свой труд. Его данные по начальным десятилетиям установления мусульманской власти в Индии незаменимы, но он интересовался главным образом перипетиями завоеваний и борьбы за трон. По убеждению Джузджени, все в этом мире творится по воле Божией, зло же совершается по наущению дьявола.

Зия-ад-дин Барани (1285-1357) закончил « Тарих-и Фируз-шахи » в год своей смерти. Он начинает повествование почти с того момента, когда кончается «Твбекет-и Нвсири», и охватывает период от Балбана до первых шести лет царствования Фируз-шаха. Он намеренно отказался от освещения периода, покрытого «Табакат-и На-сири», поскольку переписывать предшественника не хотел, а если бы он осветил что-либо по-другому, то, по его словам, «я посеял бы сомнения и трудности в умах читателей». Барани происходил из знатной и состоятельной семьи. Его отец был заместителем наместника провинции Баран (Буландшахр), а дядя — котеалом (градоначальником) Дели. Сам он играл некоторую роль при дворе султана Мухаммеда Туглака, султан советовался с ним по некоторым вопросам. Впрочем, следующий султан Фируз-шах удалил его от дворца. Полученное Барани хорошее образование и близость с шейхом суфийского ордена чиштие Низам-ад-дином Аулия наложили отпечаток на содержание его труда.

Барани претендует на то, что критически использовал не дошедшие до нас исторические сочинения и рассказы очевидцев. Он считает, что честно поведал всю правду. По поводу одного из своих источников он замечает: «Поскольку он писал историю Ала-ад-дина при жизни султана, которому показывал каждый том, он не мог удержаться от восхвалений этого ужасного правителя и говорить о нем что-нибудь, кроме того, как он велик». Правда, он сам не вполне объективен, когда пишет о правящем султане Фируз-шахе. Кроме того, сравнение его хроники с другими вскрывает, что о ряде фактов, о которых он не мог не знать, он умалчивает, а кроме того, не очень аккуратен в датировках.

Барани выступает не только как хронист, но и как теоретик науки истории. «Наука истории является описанием прошлого, включающим добрые дела и злые, справедливость и жестокость, поступки достойные и недостойные, похвальные и гнусные, акты покорности и бунты, добродетель равно как и подлость, так что читатели последующих поколений могут получить предостережение и получить знание выгоды и вреда при правлении и [представление] о добрых и плохих поступках земных людей». Он считает своей задачей рассказ о великих личностях и их деяниях. «Исторические сочинения и наука истории [необходимы] собственно только вельможам, великим людям и сыновьям великих людей, тем, кто обладает качествами справедливости, истины и честности». Он свою историю пишет для них, потому что они могут воспользоваться уроками истории. Людям же низкого происхождения, к которым он причисляет простолюдинов и людей базара, история не нужна, бесполезна. Именно они — носители зла.