Индия

– Превосходно, мистер Рэмсботтом, – произнес Хорнблауэр. Он старался подобрать тон, который, как он полагал, будет приличествующим для человека, который только что прочитал рекомендательное письмо за подписью премьер-министра. – Могу ли я быть каким-либо образом вам полезен?

– В настоящее время ничем, милорд. Разумеется, мне нужно пополнить запасы воды и провизии, однако мой казначей – способный человек. Я надеюсь продолжить свое путешествие по этим очаровательным островам.

– Безусловно, – мягко сказал Хорнблауэр.

Он с трудом мог понять человека, который по своей воле проводит время в этих водах, где еще тлеет огонек пиратства, или намеревается посетить страны, для которых малярия и желтая лихорадка являются неотъемлемой чертой, а гражданские войны, революции и прочие кровопролития собирают еще более щедрую дань с человечества.

– Вы находите «Абидосскую невесту» удобным судном? – задал вопрос Хорнблауэр.

Эти восемнадцатипушечные бриги королевского флота являлись на редкость некомфортабельными кораблями, перегруженными и неостойчивыми.

– Она достаточно комфортабельна, благодарю Вас, милорд, – ответил Рэмсботтом. – Я облегчил ее, сняв часть вооружения: она теперь несет только двенадцать пушек – две длинных шестифунтовых и десять карронад, двадцатичетырех фунтовых вместо тридцатишестифунтовых.

– Так Вы еще вполне можете дать отпор пиратам?

– О, действительно, милорд. Если принять в расчет облегчение веса, размещенного на палубе – на целых десять тонн, и изменения в парусном вооружении, думаю, мне удалось сделать из нее судно, вполне пригодное к плаванию, как я надеюсь.

– Уверен, что так, мистер Рэмсботтом, – сказал Хорнблауэр.

Это было вполне возможно. Военные бриги были, что само собой разумеется, нагружены орудиями и военными припасами до пределов своей осадки и человеческого терпения, так что даже небольшое уменьшение общего веса могло дать превосходные результаты в части комфорта и удобства.

– Для меня было бы огромным удовольствием, – продолжал Рэмсботтом, – если бы Вы, милорд, согласились бы посетить меня на борту моего судна. Это воистину будет высокой честью и обрадует мой экипаж. Может быть, Вы даже согласитесь у меня отобедать?

– Мы обсудим это после того, как Вы отобедаете со мной, мистер Рэмсботтом, – ответил Хорнблауэр, вспоминая о правилах вежливости и необходимости приглашать на обед любого предъявителя столь весомых рекомендаций.

– Вы очень добры, милорд, – произнес Рэмсботтом. – Мой долг, разумеется, представить свои рекомендации Его превосходительству при первой возможности.

Когда он говорил это, на его губах показалась улыбка, в которой было что-то победное, знание и понимание правил светского этикета. Прибывший на Ямайку обязан был, первым делом, нанести визит вежливости губернатору, но Рэмсботтом не был обычным визитером: как капитану корабля ему в первую очередь следовало обратиться к морским властям, то есть, в данном случае, к Хорнблауэру. Это мелочь, говорила его улыбка, но этикет есть этикет, а в нем нет ничего важнее мелочей.

Ко времени ухода Рэмсботтома Хорнблауэр почувствовал, что, вопреки его предубеждению, тот произвел на него весьма приятное впечатление. Он со знанием дела говорил о море и кораблях, держался легко и естественно, совсем не как лорд Байрон, на котором, вероятно, лежала большая доля ответственности за распространение среди богатых людей увлечения яхтами. Хорнблауэр даже готов был простить ему то, что он «завоевал частичку сердца» Барбары. В течение последующих нескольких дней пребывания на Ямайке молодой человек начал решительно нравиться Хорнблауэру, особенно после того, как сначала выиграл у адмирала два фунта в ходе отчаянной схватки в вист, а затем проиграл ему десять фунтов во время другой партии, во время которой ему, надо признать, отчаянно не везло. Ямайское общество оказало Рэмсботтому теплый прием, даже губернатор смотрел на него с одобрением, а его жена, леди Хупер, просто рассыпалась в похвалах его превосходным манерам и прекрасному обращению.