Индия

Эти противоречащие один другому взгляды на мир, на душу и на Бога уже встречаются и в упанишадах; в некоторых из них, например в Шветашватаре, Майтри и Катха-упанишадах, попадаются заявления, гораздо более близкие к учениям санкхьи, чем к учениям веданты. Тем не менее идеи веданты столь решительно преобладают в упанишадах, что легко понять: в устном предании школ учения санкхьи имели только весьма незначительное влияние, хотя и могли привиться людям, которым были неприятны крайние взгляды монистической веданты. Последователи Капилы имели над ведантистами то преимущество, что они признавали пракрити, или нечто объективное, не зависимое от Брахмана или пуруши, хотя и вызываемое к жизни и деятельности только взглядом пуруши и исчезающее вместе с исчезновением этого взгляда.

Последователи санкхьи гораздо менее ведантистов расходились с общим сознанием человечества, так как признавали реальность индивидуальной души. Дуализм всегда бывает популярнее сурового монизма; а санкхья была системой, очевидно, дуалистической, постулируя природу не только как результат авидьи или майи, но и как нечто реальное в обычном смысле этого слова приписывая независимость также и дживам, то есть индивидуальным душам. Нужно припомнить, что отрицание Ишвары (личного Господа) не составляло, вероятно, части первоначальной санкхьи, как она излагается в Тат-тва-самасе. Поэтому представлялось, что в этих очень важных вопросах философия санкхьи была более примирительной и менее противоречила здравому смыслу человечества, чем веданта; хотя это далеко еще не доказывает, что она была позднейшей системой сравнительно с ведантой в ее строгой форме, это все же может считаться указанием того, что эти два течения мышления шли параллельно; правда, впоследствии разошлись, причем веданта неуклонно шла по своему прямому пути, а санк-хья избегала известных водоворотов мышления, представлявшихся опасными для обыкновенного пловца. Для обыкновенных смертных дело представлялось так, что веданта учит единству всех индивидуальных душ (или субъектов) в Брахмане и иллюзорности всего объективного, а санкхья признавала во всяком случае временную реальность объективного мира и множественность индивидуальных душ. Конечно, в настоящее время мы должны считать открытым вопрос о том, принадлежали ли крайние монистические взгляды Шанкаре или он так же, как и Рамануджа, мог сослаться в своем толковании сутр Ба-дараяны на авторитет пурвачарьев. Если бы это было так, то различие между обеими системами были бы непримиримым, тогда как менее важные различия допускали, по крайней мере, в Индии дружеское соглашение между ними.

АТЕИЗМ И ОРТОДОКСИЯ

Даже в таком вопросе, который кажется нам основным для всякой философии – в вопросе об атеизме и теизме – индийские философы, по-видимому, были способны приходить к соглашению и к компромиссу. Мы должны помнить, что брахманы считали философию санкхьи атеистической и, однако, ортодоксальной. Нам это кажется невозможным; но дело в том, что в Индии ортодоксия имела совершенно иное значение, чем у нас. Для индусов ортодоксия была равнозначна признанию высшего авторитета вед. Санкхья, что бы мы ни думали о ее ведическом характере, никогда открыто не отрицала авторитета вед, хотя, может быть, и менее решительно высказывала свое подчинение им. Некоторые ученые полагали, что у Капилы признание высшего авторитета откровения (шрути) было задней мыслью, просто теологической дипломатией. Но если это так, то мы будем вынуждены допустить, что при помощи такой дипломатии философы санкхьи желали занять такое же положение, какое раньше их занимали ведантисты и что это указывает на более позднее появление санкхьи как философской системы.