Индия

В оценке социально-экономических отношений особое значение авторы придают рабству. Другие формы эксплуатации (как наемный труд кар-макаров) Г. Ф. Ильин стремится сблизить с рабовладельческой. Он подчеркивает, что речь идет главным образом не об удельном весе рабского труда в производстве, а о роли самого института рабства в общественной структуре, его влиянии на характер семьи и общины, государство, психологию древних индийцев и их культуру.

В научной литературе существуют самые различные мнения о том, кому принадлежала в Древней Индии земля — основное средство производства. Авторы стоят на точке зрения множественности форм земельной собственности: частной — на участки обрабатываемой земли, общинной — на совместные угодья, государственной — на полезные ископаемые, леса и пустоши. По этой причине категорически отрицается совпадение налога с земельной рентой, а само взимание налогов Г. Ф. Ильин не признает эксплуатацией.

Кушано-гуптский период авторы рассматривают как время наступившего кризиса рабовладения и постепенного вызревания феодальных отношений. Для доказательства кризиса рабовладения Г. Ф. Ильин стремится найти материалы, свидетельствующие о том, что рабов отпускали на волю и сажали их на землю. Основным признаком феодальных отношений он считает распространение земельных дарений, главным образом религиозным учреждениям (монастырям и храмам) или отдельным брахманам. На юге полуострова этот процесс происходил быстрее и раньше, чем на севере.

В работах А. А. Вигасина некоторые проблемы социального и политического строя Индии получают иную трактовку. «Артхашастра» и дхар-машастры позволяют констатировать «общинный принцип» древнеиндийской социальной организации, проявляющийся в сельской общине и в территориальном самоуправлении целых округов, в большой семье и патронимии, в ремесленных объединениях и торговых гильдиях, городских кварталах и кастах. Индиец был частью целого комплекса таких больших и малых сообществ, каждое из которых обеспечивало ему поддержку и в то же время ограничивало его самостоятельность и проявления индивидуальности. В этой связи особое внимание привлекает каста как замкнутый коллектив, принадлежность к которому определяется рождением. Каста входит в иерархическую систему и связана с другими кастами сложными отношениями взаимных прав и обязанностей. Ее внутренняя структура напоминает племенную, а возникновение прослеживается вплоть до самого начала индийской истории, когда в источниках появляются упоминания архаичных ритуальных рангов. Понятие варны издавна стало оценочным, оно являлось способом классификации реально существовавших общественных слоев, каст. С этой точки зрения совершенно иное освещение получает вся «история шудр» и в особенности проблема их «возвышения» в конце периода древности. Речь может идти скорее об изменении критериев оценки земледельческих каст, чем о том, что шудры переходили к земледельческому труду.

Проводится резкое различие между собственно рабами и лицами, временно находившимися в частной зависимости. С точки зрения древнеиндийского права первые являлись собственностью своих хозяев (хотя и не полностью лишенной элементов личности), а вторые рассматривались как принадлежащие хозяевам лишь на правах владения со всеми существенными ограничениями прав рабовладельца. В этом контексте теряет убедительность тезис о кризисе рабовладения в конце древности.

Кроме того, рабский статус рассматривается в контексте сословно-кастового деления. Согласно сложившимся в Древней Индии представлениям, рабство должно являться уделом чужаков-«варваров» — тем самым варновая структура оценивается как своего рода гражданский коллектив. Более сложная картина выясняется и при анализе отношений найма. С одной стороны, работа по найму сама по себе ничуть не уподоблялась рабству, а с другой — для ряда категорий работников она являлась постоянным занятием, часто наследственной кастовой обязанностью, и положение последних трудноотличимо от «рабской службы».

Особый интерес вызывает характер древнеиндийской государственности. В последнее время ряд историков (например, Жерар Фюсман) отмечает, что организация Маурийской державы как централизованной и бюрократической была бы в принципе невозможна в силу чисто технических сложностей (транспорта, коммуникаций и т. п.). Однако не менее важна и суть отношений между властями разного уровня. Они оформлялись скорее как личная зависимость, чем чисто административное подчинение. Знатность происхождения и клановые связи в Древней Индии значили безусловно больше, чем чисто бюрократическая карьера. В целом государство представляется достаточно архаичным по типу и чрезвычайно рыхлым по структуре — в этом свете можно легче понять все неожиданные и драматические повороты в индийской истории. Основные общие вопросы только начинают подниматься — о сути и причинах возникновения крупных держав, об их исторической роли и условиях распада. Изучение литературных источников непосредственно подводит к этим проблемам, но их решение будет зависеть главным образом от конкретного (в частности, эпиграфического) материала из разных регионов страны.