Индия

В СССР изучение социальной истории Древней Индии, по существу, началось лишь в послевоенные годы. Еще в конце 20-х годов перед востоковедами была поставлена в качестве центральной научная проблема определения характера общественных отношений. В этой связи академик С. Ф. Ольденбург организовал группу индологов для перевода «Артхашастры» и буддийских джатак. Он справедливо полагал, что начинать работу надлежит с анализа и перевода наиболее важных источников. При его активном участии «Артхашастра» переведена Е. Е. Обермиллером, Ф. И. Щербатским и А. И. Востриковым (черновой вариант перевода был опубликован лишь в 1959 г.). Однако основное содержание этого памятника Ф. И. Щербатскому и его ученикам было совершенно чуждо — их основные интересы лежали в области буддийской философии и тибетологии. Свежая информация теплоогнезащита воздуховодов тут.

Кроме того, скоро выяснилось, что руководство советской наукой было заинтересовано отнюдь не в кропотливом исследовании источников, а лишь в применении к историческому материалу марксистской терминологии. Индию, как и другие страны Древнего Востока, стали причислять к рабовладельческой общественно-экономической формации. Впрочем, соответствующие разделы в общих трудах и учебниках писались обычно людьми, не знавшими языков и не знакомыми с научной литературой.

Между тем внимание к характеру общественных отношений, прежде всего к рабовладению, было привлечено. И в 40-е годы появилось первое исследование, посвященное положению рабов в Древней Индии, — диссертация Григория Федоровича Ильина (1914-1985), основное содержание которой было раскрыто в его статьях в «Вестнике древней истории» в начале 50-х годов. Автор, естественно, не подвергал сомнению общую концепцию рабовладельческого строя на Древнем Востоке. Однако внимательный и непредвзятый анализ источников привел его к следующим заключениям:

Варну шудр нельзя рассматривать в качестве класса. Их социально-экономическое положение могло быть весьма различно.

Количество рабов в Древней Индии, очевидно, не было значительным, во всяком случае в основных отраслях производства.

Источники перечисляют множество категорий рабов — даса, положение которых представляет самые разные формы и оттенки зависимости. Некоторые из них по своему классовому, социально-экономическому положению не могут быть определены как «рабы», поскольку они владели средствами производства и были правоспособны.

В конечном счете Г. Ф. Ильин объяснял все эти «особенности древнеиндийского рабства» его неразвитостью.

В конце 50-х и в 60-е годы, когда вновь оживились дискуссии о социально-экономических формациях на Востоке, Евгений Михайлович Медведев (1932-1985), опираясь на те же факты, выступил против определения Древней Индии как страны, где господствовал рабовладельческий строй. Занимаясь генезисом феодальных отношений, он стал обнаруживать последние еще на заре индийской истории. В этом отношении существенной грани между древностью и Средневековьем ученый не видел, но существу склоняясь к концепции «вечного феодализма» (с преобладанием в древности форм «государственного феодализма» в виде взимания ренты-налога и постепенным возрастанием удельного веса частных форм эксплуатации).

Полемизируя с Е. М. Медведевым и другими критиками, Г. Ф. Ильин отстаивал принципиальное единство всего древнего мира. Отказываясь от ранее сделанных им наблюдений и выводов, в своих работах 60-х-80-х годов он подчеркивал то общее, что было в положении рабов в Греции, в Римской империи — и на Древнем Востоке, в Индии.

Развитие исторической науки в 50-60-е годы заставило существенно расширить круг рассматриваемых вопросов и отказаться от ряда догматических формулировок. В частности, обратила на себя внимание проблема политического устройства страны — обычная его характеристика как «восточной деспотии» явно не соответствовала действительности. Г. М. Бонгард-Левин писал о немонархических образованиях (ганах и сангхах), о коллегиальных органах управления (царском совете-пари-шаде) в монархических государствах Древней Индии.

Социально-экономическая структура не сводилась более к проблеме рабства. Стали ставиться такие важнейшие вопросы, как характер общины и земельной собственности. Первоначально общинная организация рассматривалась лишь в качестве пережитка первобытной эпохи. Позднее, отчасти под влиянием изучения средневекового и современного материала, исследователи пришли к выводу о том, что община — органическая часть структуры древнеиндийского общества. Б. Алаев писал о сложном ее составе и иерархическом устройстве уже для эпохи древности.