Индия

В конце XIX и первой половине XX в. индология освобождается от индоевропеистики и становится самостоятельной дисциплиной, или, скорее, — целым комплексом специальных дисциплин. Это время, к которому относится жизнь и деятельность классиков науки.

В центре внимания ученых продолжают оставаться веды, но постепенно подход к ним меняется — их все чаще анализируют в контексте индийской, а не гипотетической индогерманской культуры. В своем шеститомном комментированном переводе «Ригведы» Альфред Людвиг (1832-1912) стремился дать историческую интерпретацию сведениям этого памятника, находя в нем отражение социальной действительности. Он рассматривал, например, термины «арья» и «даса» как обозначения двух этносов — пришлого и аборигенного, а выражение «панчаджана» («пять народов») — как пять арийских племен, осуществлявших завоевание Индии. Ведийское «сабха» ученый предлагал понимать как совет племени, состоявший из представителей отдельных родов (виш). Общество эпохи «Ригведы» А. Людвиг реконструировал в тех социологических понятиях, которые в 70-80-е годы прилагались к только что открытой тогда первобытности. И самая задача подобного исследования ставилась в связи с реконструкцией древнейших форм организации человеческого общества. Аналогичные цели решал в своем исследовании «Ашвины-Диоскуры» и русский индолог Всеволод Федорович Миллер (1848-1913), занимавшийся у А. Людвига в Праге.

Генрих Циммер (1851-1910) в книге «Древнеиндийская жизнь» также стремился собрать материал из различных ведийских текстов для описания первобытных общественных отношений (не задумываясь, впрочем, о том, что самхиты и ритуальные сутры, очевидно, разделены несколькими веками и описывают разную «древнеиндийскую жизнь»). Ученый придавал решающее значение так называемому «арийскому завоеванию» Индии, в результате которого расовые различия между пришельцами и аборигенами были закреплены в виде кастового неравенства. Ариев он рассматривал как «нашу» (т. е. индогерманскую) расу — «юную, сильную и преданную своим богам».

Арийская тема была характерна и для известного санскритолога Леопольда фон Шредера (1851 -1920), в обширных трудах и многочисленных статьях которого часто повторялась мысль о кровном родстве и духовной близости древних германцев и создателей вед. Эта идея стала популярной в немецкой культуре, ею вдохновлялся, например, Рихард Вагнер. Здесь закладывалась почва и для создания политического «арийского мифа», распространившегося в Германии в 20-30-е годы.

Ведийские штудии во Франции связаны прежде всего с именем Абеля Бергеня (1838-1886), написавшего трехтомный труд «Ведийская религия по гимнам Ригведы». Основная мысль исследователя заключалась в том, что источник необходимо анализировать сам по себе, вне всяких сравнений. Поэтому он «отбросил прочь Гомера и Эдду и засел за Ригведу». Конечный вывод ученого заключался в том, что ведийские гимны отражают отнюдь не эмоции первобытного человека, а разработанную мифологическую систему. Однако такая система предполагает и развитый религиозный культ — одно немыслимо без другого. В отличие от Р. Рота и Макса Мюллера, А. Бергень увидел в «Ригведе» продукт утонченной жреческой мысли и памятник сложной поэзии, следующей определенным канонам. В России подобное направление исследования представлено Филиппом Федоровичем Фортунатовым (1848-1914), который занимался у А. Бергеня в Париже.

Наиболее обстоятельное изложение ведийской мифологии, основанное не на широких сравнениях и реконструкциях, а на анализе самих ведийских текстов, принадлежало Альфреду Хиллебрандту (1853-1927), ученику М. Хауга. Исследователь рассматривал «Ригведу» как произве- ; дение, имеющее определенные тенденции, а отнюдь не в качестве некоего «фольклора». Он доказал, что ведийские божества нельзя воспринимать как простые олицетворения природных феноменов, — таким образом решительно отказавшись от примитивной натурмифологии Макса < Мюллера и А. Куна.

Совершенно революционные идеи высказывались в трехтомной моно- ¦: графии «Ведийские штудии» (1888-1901), принадлежавшей Рихарду Пишелю и Карлу Гельднеру. Последний был переводчиком «Ригведы» и '¦ исследователем «Авесты». Ученик Р. Рота, К. Гельднер (1852-1929) по-) рвал с идеями своего учителя. Авторы «Ведийских штудий» рассматри- * вали «Ригведу» как памятник чисто индийской древности, в интерпрета- , цию которого не следует вносить никаких домыслов, основанных на изу- '' чении языков и религии других индоевропейских народов. Возражая Г. Грассману, они утверждали, что чисто лингвистическое толкование текста опасно и не способно привести к надежным результатам. Кабинетные схемы должны уступить живому восприятию памятника, основанному на анализе лексики классического санскрита. В этой связи подвергались реабилитации и средневековые комментарии.