Индия

Эта интересная ступень религиозного мышления Индии представляет собою лишь ритуалистическое и особенно философское развитие ведизма, не более, но самобытного облика не имеет. Колыбелью ведизма был Пенджаб, в обстановке которого полуоседлое племя ариев, трансформируя принесенных им одиноких степных богов с их примитивным культом, и создало более широкую и сложную религиозную систему как продукт пока еще чисто народного творчества — пантеистичную, светлую, демократическую. В следующий период, приблизительно считая 800—200 лет до н. э., арийские племена продвинулись дальше к востоку, захватывая богатые и обширные долины Хиндустана, вступили в настоящую Индию, и здесь, в Доабе, между Джамной и Гангом, прибавляя даже реки Гумти и Гогру, мы находим колыбель брахманизма.

Спекулируя над причинами возникновения этой религии, исследователи, например Барт, сильно подчеркивают тот факт, что язык древних песен мало-помалу стал непонятным для толпы и темным даже для жрецов, но не подлежащим уже изменению, т. е. появился священный язык, а значит, и священные тексты, а за всем этим — необходимость их специального изучения, специальной группы людей, специального времени и т. д. В результате появился класс брахманов (а на почве Индии каста), посвятивший себя молитве, богословской науке, выполнению более сложных обрядов и духовному руководству народом. Нельзя спорить, что забвение языка явилось крупным стимулом в последующем создании многих сторон брахманизма, о чем скажем ниже, но едва ли соображения автора не путают в данном случае причину со следствием. Священство языка, филологически установившее его смерть, было само отчасти результатом уже усложнившейся жизни ариев и появления на сцену привилегированного класса жрецов. Кто-то должен был сказать о неизменности священного языка, что в истории религий не всегда является непреложным правилом.

Несомненно, арии, вступившие в совершенно иную физическую обстановку, встретившись с разнообразными народами, носителями иной культуры, техники и манеры жить, перейдя от упрощенных форм полукочевой жизни к более сложной, государственно организованной, изменив, наконец, свое социальное положение с простого кочующего племени или клана на властвующую и руководящую группу, не могли довольствоваться старой, детски простой религией. Ведизм должен был получить неизбежные толчки к развитию. В каком направлении? В сторону развития философствования и спекулятивного углубления (возникновение философских систем, экзогетика), классового обособления представителей культа, усложнения ритуала и введения новых техники и приемов, усложнения и видоизменения пантеона и т. д. То обстоятельство, что язык стал священным, т. е. непонятным или мертвым, отчего бы это ни произошло, конечно,- играло значительную роль. Появились священные тексты, которые надо было изучать (и с течением времени все с большим и большим трудом) и которые нельзя было изменять, религиозное творчество в существе должно было прекратиться, религия укладывалась теперь в догматические несокрушимые границы. Она, конечно, будет усложняться и шириться в области толкований, технических дополнений, переносов религиозного акцента на соседние области, но она вынуждена будет жить на старом основании. Специальный класс служителей, созданный уже раньше на фоне огосударствленной жизни ариев, должен был при наличии заповедного языка закрепиться и пустить широкие корни. Создать себе привилегированное социальное положение и подняться на исключительную высоту господства и почета будет уже последующим личным достижением этого честолюбивого и высокоталантливого класса брахманов. Для наших целей брахманизм как классовое, а не всенародное творчество и как отрасль ведизма, особенно проявившаяся своей спекулятивной стороной, представляет ограниченный интерес, а именно лишь стороной своего влияния в области ритуала и правовых норм, которые были впервые намечены под эгидой брахманизма и которыми народ Индии живет и поныне.

Отсюда и масштаб нашего изложения будет по возможности скромный.

Основными литературными документами, характеризующими брахманизм, являются брахманы и сутры, но имеется уже и немало побочных источников, включая и исторические. Брахманы и сутры, хотя и относимые к ведам, являются совершенно обособленным типом творчества. Во-первых, они написаны почти на чистом санскрите, с ярко выраженным профессионализмом, они заняты скорее религиозностью, как говорит Крук, чем религией; затем, они гораздо менее самобытны, в них нет настоящего творчества, они лишь расширяют платфому вед, отдавая дань новой обстановке и пропитывая ее сильным классовым колоритом.

Но интересно задаться вопросом, каково же было происхождение той интересной группы или класса брахманов, которая дала название не только возглавляемой им религии, но и стране (Брахмания) и самому широкому творчеству в области наук и искусств (брахманская поэзия, медицина, математика и т. д.). Сами брахманы выводили свое происхождение от семи риши, глав семи духовных семейств. Эта претенциозная генеалогия сама по себе не представляет чего-либо аномального: первичные творцы гимнов, выдвинувшиеся путем естественного подбора (поэты, стилисты, люди высокой и быстрой восприимчивости) на очень скромное вначале дело, вероятно, захотели удержать эту специальность в рядах своих наследников, когда эта специальность стала почетной и доходной, в чем в конце концов и успели. Но сама веда говорит о «риши-царях» (раджар-ши), которые иногда также являлись составителями гимнов; ими бывали пли вожди, или выдающиеся воины, т. е. религиозное творчество и в старину не замыкалось в определенный круг