Индия

Третья система этики основывается на теории полезности, известной также под названием утилитарной теории; ее определяют, как "учение, согласно которому добродетель имеет своим основанием пользу", или как "учение, которое ставит возможно большее счастье возможно большого количества людей целью всех общественных и политических учреждений". Это та теория, которая, как предполагается, лежит в основе созданных людьми законов. Блекстон, большой знаток английских законов, утверждает, что человеческие законы основаны на "законах природы", которые, в свою очередь, по его словам, основаны на Божественных законах – на вечных непреложных законах добра и зла, – раскрываемых Создателем человеку через посредство человеческого разума. Блекстон говорит далее, что "этот закон природы, столь же древний, как человечество, и преподанный самим Богом, конечно, по степени обязательности стоит выше всякого другого; никакие человеческие законы не действительны, если противоречат ему, а те, которые действительны, заимствуют всю свою силу и авторитетность прямо или косвенно из этого начального источника". Все это звучит прекрасно и очень просто, и приходится только удивляться, почему цивилизованная жизнь не является земным раем, пока не вспомнишь о современном состоянии законодательства и применения законов, которое, впрочем, все же лучше того, что было в прежние времена. Так легко говорить о "законе" природы и так трудно приложить этот закон к мелочам жизни и применить его. Сам Блекстон признает это и говорит: "Если бы наш разум был всегда ясен и совершенен, эта задача была бы легка и приятна, и нам не нужно было бы никакого другого руководства; но всякий человек по своему собственному опыту знает, что это не так; что его разум заблуждается и его понимание очень несовершенно и ошибочно". Тот, кому часто приходилось иметь дело с судебными учреждениями и принимать участие в судебных процессах, охотно согласится с последним замечанием великого английского юриста. Хотя и справедливо, что законы нации представляют средний вывод из ее самых высоких нравственных понятий, тем не менее эти понятия изменяются гораздо быстрые законов, и последние остаются всегда немного "позади века", сравнительно с общественным мнением и понятиями о добре и зле. В этих созданных человеком законах всегда много крючкотворства, и хитрый нарушитель законов может свободно совершить почти любое преступление против ходячих представлений о нравственности, если только он умеет действовать достаточно ловко. Некоторые люди имеют свой собственный нравственный кодекс, признающий, что нет "злого" поступка, если только не нарушен формальный закон, и потому они, с помощью "опытных юристов", составляют всевозможные проекты для достижения своих целей без нарушения буквы закона. Если они избежали этой опасности, их совесть спокойна. Это очень удобная и простая теория поведения для тех, кто способен руководствоваться ею в жизни. Юстиниан, великий римский законодатель, свел все доктрины человеческих законов к трем главным правилам, а именно: "живите честно; не делайте никому зла; воздавайте всякому должное". Это простой и прекрасный кодекс, и если бы человечество добросовестно применило его, то в один день все совершенно изменилось бы в нашем мире; но дело в том, что всякий человек склонен толковать по-своему эти три правила и сознательно переделывать их в свою пользу и к невыгоде своих ближних. Человеку очень трудно при настоящем положении вещей сказать определенно, что значить "быть честным", "жить так, чтобы никому не делать зла" и "воздавать всякому должное", или даже сказать, в чем именно заключается это "должное". Тем не менее, стоит запомнить правило Юстиниана, как пример разумного понятия о правильном поведении – запомнить с целью по возможности точно следовать ему. Это правило удовлетворит тех, кто инстинктивно хочет со всеми поступать насколько это возможно, "по справедливости", но кто еще не способен усвоить более высокого учения. Но даже тот, кто может сообразовать свою жизнь с правилами Юстиниана, все-таки еще далеко не удовлетворит этим своих ближних, которые будут настаивать на соблюдены некоторых других, иногда совершенно нелепых вещей – вещей, вошедших в обычай, или таких, исполнения которых требуют некоторые, так называемые, духовные "авторитеты", не говоря уже о светских властях.