Индия

— Братья, — сказал он, — вы, вероятно, спрашиваете, куда этот негодяй, продавший себя англичанам, запер нас? Вы слушали, не издав ни единой жалобы, как замазывали над нашей головой плиту, которую Кишная назвал нашим надгробным памятником, — и мольбы ваши не порадовали сердце этого чудовища в образе человеческом! Вы мужественны и сильны — и я был прав, когда выбрал вас, чтобы спасти общество «Духов Вод» и отомстить за Индию… А между тем вы думаете, вероятно, что жизнь ваша, которую вы заранее принесли в жертву, уже кончена? Да, человеческие останки, которые вы попираете ногами, говорят вам, что мы находимся в подвале дворца Омра, куда прежние раджи бросали жертв своей мести. Мертвецы, предшествовавшие нам, указывают, какая участь ждет и нас. Скажите, кто из вас согласился бы сохранить свою жизнь, изменив и древнему обществу, которое всегда защищало слабого от сильного, и изгнанному принцу, который там, в неведомом уголке Малабарского берега, хранит знамя независимости? Есть ли между вами хотя бы один, который согласился бы отказаться от того и другого, чтобы вернуть себе свободу и выйти из этой могилы?

Единодушные восклицания встретили эти слова браматмы.

— Нет! Нет! Скорее смерть, и пусть кости наши присоединятся к костям мучеников, спящих здесь! — сказал Анандраен от имени всех.

И в ту минуту раздался общий крик, повторенный три раза:

— Да здравствует Нана-Сагиб! Смерть англичанам! Да здравствует браматма!

Старый Анандраен, схвативший Арджуну за руку, судорожно сжимал ее, — и вдруг, как бы пораженный какой-то внезапной мыслью, громко крикнул:

— Друзья, мы забыли благородного чужеземца, который двадцать лет посвятил себя нашему делу. Если его нет здесь, чтобы руководить нами, то покажем по крайней мере, что он всегда занимает должное ему место в наших сердцах… Да здравствует Сердар!

Все присутствующие с восторгом подхватили этот крик. Анандраен почувствовал при этом, что рука браматмы, которую он держал в своих, судорожно подергивалась.

— Кто ты такой, ради самого неба? — шепотом спросил его Анандраен.

— Темнота мешает тебе узнать того, чью руку ты пожимаешь, мой милый Анандраен! Это я, Арджуна-Веллая, сын Дамары Веллая… я все дни радуюсь счастливому случаю, давшему мне возможность встретить тебя.

— И мое счастье велико, — отвечал начальник Веймура, — ибо боги, желая, вероятно, увеличить мою привязанность к тебе, дали тебе черты и голос самого дорогого из моих друзей; не будь лицо твое бронзового цвета, как у сыновей земли лотоса, я подумал бы, что какие-нибудь важные причины не позволяют тебе признаться тому, кто любит тебя как своего сына.

— Боги посылают иногда сходство лиц тем, кто сходен сердцами, — отвечал Арджуна.

Анандраен вздохнул и замолчал.

— Друзья! — начал снова Арджуна, обращаясь ко всем. — Туг осмелился назвать нас убийцами за исполнение приговора над Ватсоном, который с сигарой во рту присутствовал при избиении в Серампуре. Более двух тысяч человек пало под ударами его солдат, а в деревне не было ни единого человека, который в состоянии был бы держать в руках оружие; желая избежать мести красных мундиров, индусы без боязни оставили дома детей, матерей и седовласых старцев, думая, что слабость и невинность лучшая защита для них… Нет, никогда еще не было такого справедливого приговора и исполнение его не было так законно! Теперь очередь сэра Лауренса… Более миллиона человеческих существ было хладнокровно убито по приказанию этого тигра, жаждавшего крови, — хотя борьба была уже прекращена… Он должен отправиться туда же, чтобы отдать отчет Богу! Три раза уже предупреждали его, чтобы он остановил потоки крови, наводнившей всю Индию, но он не принимал этого к сведению… Бросим же Англии, как вызов, голову ее вице-короля! Вы спрашиваете, как могу я говорить такие слова, пока мы находимся во власти нашего жестокого врага? Изменник Кишная думал, что клал над нами надгробный памятник, когда замазал цементом верхние плиты. Но это подземелье принадлежит к числу тех, в которых имеется несколько потайных сообщений; некогда они служили палачам для того, чтобы приходить сюда тайком и наслаждаться криками своих жертв, или подслушивать тайны, которыми те делились между собою, мучимые голодом и жаждой. — Следуйте же за мной! Через несколько минут мы выйдем отсюда.