Индия

Повсюду носились слухи, что в известные эпохи года все Омра, умершие от кинжала или яда, — а таких было много, — составляли адский хоровод, и тогда в верхних этажах дворца, куда никто еще не проникал после смерти Дора-Адила-Шаха, мелькали в окнах призраки и огни. Так как эти зловещие собрания не отличались периодической правильностью, а жители Беджапура избегали после заката солнца подходить к таинственному зданию, то мало кто мог похвастаться тем, что видел, хотя бы издали, похоронные собрания ночных призраков. Но те, кому случайно удавалось быть свидетелями этих странных фактов, подтверждали их; басни эти так гармонировали с суеверным характером индусов, что никому из них не приходила мысль сомневаться в них.

Итак, в эту ночь жители Беджапура спокойно спали, не предчувствуя тех таинственных и странных событий, местом действия которых будет древний замок Адила-Шаха.

Падиал, согласно древнему азиатскому обычаю, только что прокричал на все четыре стороны горизонта медленным и монотонным голосом следующую фразу: «Два часа утра! Люди высшей и низшей касты, спите мирным сном, нового нет ничего!» Он готовился уже растянуться на своей ротанговой циновке до следующего часа, когда, взглянув случайно в сторону дворца Адила-Шаха, невольно вздрогнул. Из узких верхних этажей, величественно подымавшихся над верхушками больших деревьев, тянулись легкие полосы света, которые, отражаясь на темной зелени окружающей листвы, пестрили их желтоватыми пятнами. Луна начинала уже спускаться на восток, а тени, увеличивающиеся все больше и больше, окружали тьмой все здание.

— Питри, мертвые! — пробормотал падиал с суеверным ужасом.

Он стал шепотом читать ментрамы — заклинания, которые способствуют удалению призраков и злых духов… Парализованный страхом, бедняга не мог оторвать свой взгляд от этого странного зрелища… В первый раз представлялись такие вещи глазам ночного сторожа, и впечатление, полученное им, было тем сильнее, что он до сих пор принадлежал к числу скептиков, которые с сомнением качали головой всякий раз, когда во время продолжительных вечерних бдений поднимался вопрос о странных явлениях во дворце Омра. Вот уже двадцать лет, как он после своего отца исполнял обязанности падиала, с незапамятных времен переходившие по наследству в его роде, — и никогда еще не замечал он ничего особенного в старом здании, которое каждый вечер поднималось перед его взором, мрачное и безмолвное. Но ужас его еще более усилился, когда он заметил тени, мелькавшие взад и вперед мимо окон и затемнявшие по временам свет; бедняга, бывший трусом не меньше других и беспомощный против этих, по его мнению, сверхъестественных явлений, чувствовал, что волосы его становятся дыбом и ноги подкашиваются под ним… Несколько минут стоял он, прислонившись к балюстраде минарета, чтобы не упасть, повторяя с необыкновенным жаром все известные ему формулы заклинаний.