Индия

Но не тут-то было. Над головой на полную катушку шумел вентилятор. Но выключить его было невозможно: иначе просто можно задохнуться от газовой камеры индийского поезда. Зато мусор можно с удовольствием выбрасывать из открытых окошек, когда только пожелаешь. Окружающие желали. Из окон в придорожную травку летели салфетки, огрызки, сигаретные пачки и прочее, побывавшее в употреблении.

В нашем купе между тем продолжались бурные дискуссии о Саи Бабе. Дамы все не могли успокоиться и по десятому разу пересказывали друг другу страшные истории с его участием, которые становились все драматичнее. По эмоциональному содержанию они напоминали пионерлагерные страшилки. А в соседнем купе и того веселее: лысые кришнаиты по-прежнему тоскливо пели баджаны по бумажкам. Уснуть – невозможно! Я нервно слез с полки, вышел в проход, выразительно посмотрел на поющих кришнаитов, широко зевнул. Ноль эмоций! Не люди – магнитола. На третьей полке соседнего купе с недовольным лицом лежал какой-то индус, которого это, с позволения сказать, пение тоже явно достало. Мы обменялись с ним сочувственно-гневными взглядами, но изменить положение не смогли.

Я мрачно вернулся на свою полку и уткнулся лицом в рюкзак, пытаясь задремать. Но сон не шел, я почувствовал, что начинаю тихо звереть. Чтобы немного отвлечься, я взял у саи-бабистов книжку с картинками о чудесах этого самого Свами. Пролистал. Внутри оказался вложенный пакетик с фотографией улыбающегося черноволосого мужика и какой-то пылью (как мне пояснили с трепетом – священный пепел вибхути). В общем, слушал я, слушал эти песнопения и наконец не выдержал. Поскольку вместо привычного потолка в вагоне была натянута крупноячеистая сетка, в какой-то момент я, разозлившись окончательно, швырнул через стенку в соседнее купе этот самый пакетик с вибхути, надеясь попасть по сверкающему чайнику любого из исполнителей, чтобы он сообразил, что мешает соседям спать и наконец заткнулся. Снова никакой реакции.

Пение резко оборвалось само по себе, когда прошло минут двадцать. В стане кришнаитов неожиданно началось громкое шушуканье, к которому явно присоединился на незнакомом мне языке ехавший на верхней полке индус. Взволнованно повизгивая, он стремился поделиться возникшими у него эмоциями. Еще через некоторое время пение возобновилось с новой силой, уже с участием индуса, который визгливым козлетоном выводил громче всех. Я спрыгнул с полки и решил пойти посмотреть, что же там за новое безобразие происходит. Застал картину, от которой чуть не умер со смеху. Спустившись на вторую полку, рядом с бритым кришнаитом сидел скрестив ноги уже знакомый мне волосатый индус, который, полузакрыв глаза, вдохновенно бубнил что-то священное. На его лице было благоговение. К груди он прижимал тот самый злосчастный пакетик с вибхути. Чем не сценка из жизни шизоидов? Я плюнул и полез обратно в свое логово, пытаясь заткнуть уши хоть чем-нибудь.