Индия

Ей всегда было приятно общество Лалла: он являлся великолепным рассказчиком, обладал блестящим чувством юмора. Кроме того, у них имелось много общего во взглядах на жизнь. А еще – любимые фильмы и книги. Даже еда. Легендарные мексиканские пятничные ленчи… Все это, казалось, было бесконечно далеко от того чернушного траханья, которое они устроили на влажном кафеле душевой четвертого авиатерминала.

Впрочем, подумала Лиза, быть может, и не так уж далеко. Где же еще начинается любовь, как не за соседней дверью? Ты влюбляешься в то, что видишь каждый день. В парня, который живет по соседству. В коллегу, сидящего рядом. В друга противоположного пола, который понимает тебя лучше всех остальных…

Лиза знала, что в ней всегда жило какое‑то чувство к Томасу Лаллу. Она просто не могла подыскать ему название – или как‑то реализовать его до того момента, когда усталость, нервное напряжение и депрессия ослабили ее самоконтроль.

У Лалла было много женщин до нее. Он помнил всех их по именам. Томас рассказал Лизе о них. Среди его возлюбленных никогда не было студенток: жену Лалла слишком хорошо знали и уважали в университете. Обычно он начинал интрижки во время конференций, и связь длилась всего одну ночь в промежутке между двумя днями работы научного форума. Однажды он завязал отношения по электронной почте с писательницей из Сосалито… Слушая все это, Лиза думала, что и она всего лишь очередная зарубка на столбике его кровати. Где и как закончится их роман, девушка, конечно, не знала. Но пока они продолжали страстно любить друг друга. В основном это происходило в различных душевых.

После обеда и приема с коктейлями Томас и Лиза вырвались из бесконечного круга ученой болтовни и направились к Черуэлл‑Бриджес, в более дешевый район. Здесь располагались студенческие бары, еще не ставшие жертвой корпоратизации. Одна выпитая пинта легко переходила в две, а затем и в три. Здесь им предложили по шесть гостевых бокалов каждому.

Где‑то на четвертой пинте он остановился и сказал:

– Лиза Дурнау. – С первого мгновения их отношений она полюбила звук своего имени в его устах. – Если что‑то случится со мной – не знаю, правда, что люди имеют в виду, произнося эту фразу, – так вот если что‑то случится со мной, ты обещаешь позаботиться об «Альтерре»?

– Боже, Лалл! – Теперь она произносит его имя. Лалл и Эл. Дурнау. Слишком много звука «л». – Что должно случиться? Ты… ты… у тебя не?

– Нет‑нет. Просто, когда думаешь о будущем, возникает некая неуверенность. Я знаю, что могу полностью довериться тебе в том, что ты не бросишь «Альтерру». И в том, что ты помешаешь им присобачивать долбаные «кока‑кольные» баннеры на облака…

Когда они возвращались в кампус по теплой и шумной ночи, Лиза сказала:

– Конечно же, я позабочусь… Если ты сможешь уладить дело с факультетом, я позабочусь об «Альтерре».

Два дня спустя они прилетели в Канзас‑Сити на последнем ночном самолете: за ними сразу же закрыли здание аэропорта. Лиза до такой степени устала, что не заснуть в машине ей удалось только из‑за нарушения суточного ритма. Она высадила Томаса Лалла на его огромной зеленой лужайке у дома на окраине.

– Пока, – прошептала Лиза.

Она была не слишком сентиментальной, чтобы ожидать от Томаса прощального поцелуя.