Индия

– Ваши «дыхалки», быстро!

Златовласка пялится на него ничего не понимающими глазами – словно он какой‑то жутковатый пришелец с Антареса. Потом начинает лихорадочно рыться в розовой адидасовской сумочке.

– Вот эти!

Томас выковыривает голубые и белые капсулы. Девушка в сером стоит неподалеку, тяжело и часто дышит, положив руки на бедра и испуганно оглядываясь по сторонам в надежде на чью‑нибудь помощь. Томас Лалл таранит толпу, давя в кулаке крошечные желатиновые капсулы.

– Откройте рот, – приказывает он. – Сделайте вдох на счет «три» и задержите дыхание, считая до двадцати. Раз. Два. Три!

Томас Лалл прикладывает сложенные рупором ладони ко рту девушки и с силой вдувает воздух, с которым к ней в легкие влетает белый порошок. Она закрывает глаза, считает. Томас обнаруживает, что внимательно смотрит на ее тилак. Ни чего подобного он раньше не видел. Такое впечатление, что это пластик, вплавленный в кожу, или же вообще просто голая кость. У него возникает непреодолимое желание коснуться знака. Пальцы Лала находятся на расстоянии всего не скольких миллиметров от ее лба, когда она вдруг открывает глаза. Томас резко отводит руку.

– Вы в порядке?

Девушка кивает:

– Да. Спасибо.

– Вам нужно иметь при себе какие‑нибудь лекарства. Все могло бы очень плохо закончиться. Люди вокруг… Они как призраки… Вы могли бы умереть, и они бы растоптали вас, танцуя. Пойдемте.

Он ведет ее сквозь трансовый лабиринт слепоглухонемых танцующих в темноту. Она садится на песок, расставив голые ноги. Томас опускается рядом с ней на колени. От девушки исходит аромат сандалового дерева. Двадцатилетний опыт работы в университетах позволяет ему почти точно определить ее возраст: девятнадцать, возможно, двадцать. Ну же, Лалл! Ты спас странную, прибившуюся к тебе неизвестно откуда девушку от приступа астмы, и тебя еще мучает какая‑то ненужная стеснительность. Ну, докажи, что ты не утратил самоуважения.

– Я так перепугалась, – говорит она. – Я такая глупая, у меня есть ингалятор, но я забыла его в отеле… Мне бы ни когда не пришло в голову…

Легкий акцент девушки для неискушенного уха вполне может сойти за вариант британского английского, но Томас Лалл сразу же отмечает карнатаканский призвук.

– Удачно вышло, что я заметил, как начинается приступ… Да ладно уж. Вечеринка для тебя на сегодня закончена, сестричка. Где ты остановились?

– В «Палм империале».

Хорошее место. Недешевое, более популярное у путешественников зрелого возраста. Томас Лалл знает вестибюли и бары всех отелей на тридцать миль вверх и вниз по кокосовому берегу. И кое‑какие номера тоже. «Рюкзачники» и молодежь больше склонны останавливаться в прибрежных лачугах. Некоторые из них ему тоже знакомы. Там он убил нескольких змей.

– Я отвезу тебя домой. Ахутханандан присмотрит за тобой. С шоком шутки плохи. Могут быть всякие последствия…

Тилак… У Томаса возникает ощущение, что он движется. Загадочная девушка встает. Застенчивым жестом она протягивает ему руку: вполне официальное прощание.

– Огромное спасибо. Думаю, что, не окажись вас поблизости, все могло бы очень плохо закончиться.

Томас Лалл берет ее ладонь в свою. Она тонкая, длинная, изящной формы, мягкая и сухая. Девушка почему‑то отводит глаза.

– Я исполнял свой долг, мадам, – говорит он с легкой иронией в голосе.

Томас ведет ее по направлению к огням, горящим среди пальм. Прибой усиливается, деревья взволнованно раскачиваются на ветру. Свет ламп на веранде отеля прыгает, судорожно мерцая за сеткой из ветвей. Пляжная вечеринка у него за спиной внезапно начинает казаться скучной и утомительной. Все то, что час назад представлялось Лаллу ценным и значительным, с приходом этой девушки утратило смысл, выдохлось. Наверное, все‑таки приближается муссон – ветер, который вновь вернет его к жизни.