Индия

– И как же вы поступили?

Калеб повернулся ко мне спиной.

– Мне необходимо было убедиться в том, что я его правильно понял. Поэтому я пошел домой и написал сценарий. Весьма посредственный, в хорошем не было нужды. Но очень точный в деталях. Когда, где и как. И на следующий день принес его Просперу.

– Возможно, он не имел в виду ничего дурного.

– Он все хорошо продумал. В моем сценарии заходящая кинозвезда выживает. В инвалидном кресле, но все‑таки остается в живых. И становится знаменитой закадровой певицей, в лучших традициях Бомбейвуда. Он все изменил. Весь сценарий пестрил его красными пометками. И в конце стоял красный крест.

– Красный крест?

– Все коррективы, которые Проспер вносил в сценарии, он делал красным. Он просматривал рукописи и ставил галочки красного цвета в тех местах, которые ему нравились, и крестики – в тех, которые не нравились.

– И что же было потом? – спросила я.

– Потом он дошел до эпизода с падением и сказал «нет». Это совсем не то, что он имел в виду. И решительно поставил свой красный крест с коротким комментарием: «Переписать в соответствии с результатами предыдущего обсуждения».

– И какое же решение приняли вы, Калеб?

Калеб поднял руки, сымитировав пальцами видоискатель и направив его на мое лицо.

– Давай я расскажу тебе один фильм, – сказал он. – Вот как он начинается. Тебе придется все это вообразить. Начальная сцена очень похожа на «Незнакомцев в поезде» Хичкока: несколько кадров спешащих ног сначала в одном, а потом в другом направлении. В правильном направлении. И в неправильном направлении.

Незаконнорожденная версия, подумала я, бомбейская версия. «Незнакомцы в поезде»: два человека обсуждают вопрос о том, способны ли они совершить убийство. Один из них пытается не ввязываться в это рискованное предприятие. Но который же из них?

– Я отдал сценарий Просперу, и он положил его в свою большую книгу, которую его съемочная группа прозвала «Атхар‑Веда». Я сказал ему, что это не мой жанр. И тогда он спросил у меня, не могу ли я ему кого‑нибудь порекомендовать. И я дал ему номер телефона Эйкрса.

– Эйкрс работал на вас?

– У нас было некое подобие соглашения. Но сейчас Эйкрс совершенно независим. Поэтому‑то в случае с Майей он и воспользовался скальпелем, чтобы при расследовании могла возникнуть ассоциация и со мной. Если бы мне когда‑нибудь пришло в голову донести на него, Эйкрс смог бы кому следует напомнить об обстоятельствах гибели моей первой жены. И полиция сама установила бы связь между двумя сходными трагедиями. Хотя я не исключаю и того, что ножи были идеей Проспера. У Проспера с Эйкрсом возник некий деловой союз на почве взаимного недоверия. Тебе, наверное, неизвестно, что Проспер пребывает в долгах до самых своих артистических бровей? Чтобы построить собственную независимую студию, он израсходовал все состояние своей семьи, точнее, семьи Майи. Он ведь женился на ней только из‑за денег. И если его последний проект не будет иметь кассового успеха, студия перейдет к торговцам недвижимостью. Проспер совершил большую ошибку, когда до такой степени приблизил к себе Эйкрса.