Индия

– Подразумевается, что он невидим, это новый киноприем? – спросила дама в темно‑лиловом.

– Не так уж легко сделать нашего дорогого Бэзила невидимым, принимая во внимание его любовь к жирным лакомствам.

Все глаза, исключая мои собственные, были прикованы к происходившему на экране. Мы трое, попавшиеся в эту тесную маленькую паутину. Шепот Анменна сделался еще тише.

– Вы же знаете о ее . – Следующие слова уже были не слышны. Он сказал, нервном срыве? Запятнав клеймом ненадежного свидетеля. И это такая древняя история, которую я часто слышала и раньше. От отца. От врачей, когда у матери диагностировали первые симптомы. – У ее матери был синдром Мюнхгаузена, наследственный . – Эти слова действительно кто‑то произнес? – Преступник, как правило, женщина . заставляет заболеть другого человека, если нужно с применением силы . Ужасная вещь . тяжелое и длительное психологическое расстройство у ребенка, у Розалинды .

– Такая честь, закрытый предварительный просмотр «Бури» Шармы, – пробормотал мужчина с физиономией верблюда.

Стройная фигура в костюме Рамы танцует рядом с Бэзилом, и над застольной болтовней с экрана звучит голос:

Теперь и я поверю в чудеса:

В единорогов, в царственную птицу.

Что Фениксом зовется и живет

В Аравии . [21]

Наверное, если бы я не провела несколько дней, рассматривая его фотографии, если бы Сатиш не настоял на том, чтобы показать мне все детали своей реконструкции его образа, я бы его не узнала.

– Сами, – сказала я. – Голиаф. Видите, Руперт? То же самое название, что и .

– Матери отравляют своих отпрысков, – продолжал раздаваться шепот. – В принципе они останавливаются . на самой грани убийства, но .

– Это болезнь сказителя, – сказала я. – Мюнхгаузен был сказителем.

Я почувствовала, как поток событий перешел грань между спокойным развитием и бурей.

Когда‑то было время в Индии, рассказывала мне мать, когда все три метода творения земли были нераздельны. Инцест, огненное жертвоприношение и расчленение . Небольшой порез, говорила мать.

– Вначале вы изобретаете историю, а затем превращаете ее в реальность.

– Они делают своих детей больными, а затем сочиняют какую‑нибудь ложь по этому поводу. – Неужели все это говорит Анменн? – Часто они начинают с самих себя. Не диагностировано . в конце семидесятых.

Бутройд протянул свою руку ко мне над рукой Анменна, положил ее мне на плечо и сказал, стремясь произвести впечатление глубочайшего сочувствия:

– Мисс Бенегал, вы не очень хорошо выглядите.

– Больные часто имеют опыт сексуального насилия, – говорит Анменн, или врач, или мой отец, или, возможно, я сама, стряхивая с плеча руку Бутройда и вставая так резко, что падает стул и тянет за собой зацепившийся за него край скатерти. Еще в течение нескольких минут, пока бьются стаканы и тарелки, я слышу голос сказителя: "Давным‑давно в Индии . "