Индия

На востоке Индии, на побережье Бенгальского залива, расположен штат Орисса. Штат — на стыке культур, порубежье истории. Он соединил на своей земле напластования тысячелетий и быструю поступь новой жизни, смесь всех древних верований и расцвет университетского образования, тысячи храмов и современные предприятия.

Ориссу можно с полным правом назвать самым выразительным штатом Индии, своеобразным демонстрационным залом, где так ощутимо сгустилось прошлое, что сталкиваешься с ним сразу, как только завернешь за угол своего комфортабельного современного отеля.

Широкий золотистый мелкопесчаный пляж сбегает в прозрачную воду Бенгальского залива. Местные жители говорят: — У нас вода шелковая, а на западном побережье шерстяная.

Город Пури раскинулся на берегу. Невысокие его отели длинной цепью тянутся вдоль пляжа, и восходящее из-за моря чистое-чистое солнце будит постояльцев, пробиваясь сквозь жалюзи и драпировки на окнах.

Так и меня разбудило солнце, я открыла глаза, увидела, что пора вставать, и сразу пошла к морю. Маленькие светлые крабики суетливо бегали по песку, длинные волны океанского прибоя набегали на пляж и с шипением сползали обратно, превращая его во что-то очень плотное и блестящее, в чем отражались, словно в зеркале, все купальщики. А в волнах, на мелководье, прыгали, будто забавляясь, темнокожие спасатели, высматривали и плавники акул, и тех, кто вдруг начнет тонуть.

Их «форма одежды» — плотная набедренная повязка и высокие белые колпаки на головах — делали их забавными на вид. Но на личном счету каждого из них было много спасенных людей, и все прибрежные отели нанимали их на работу. Это были люди из касты рыбаков, и жили они, по-моему, с одинаковой легкостью на земле и в воде, плавая ловко и стремительно, как рыбы.

На закате они приносили к отельным пляжам раковины на продажу. Большие, тяжелые, играющие всеми оттенками неба и моря. И нельзя было не купить то за 10 рупий, а то и за 25, поэтому покупали все, в том числе и я. Один из рыбаков сел рядом со мной на песок и, разложив свой заманчивый товар, спросил: — А хотите раковину бога Кришны? — Ну, это зависит от ее цены.

— Всего двести рупий.

— Сколько?! Почему же так дорого?! — Они редко попадаются. И ведь они священные. Приносят счастье. Она завернута налево от оси.

И он протянул мне обычную раковину, похожую на крупный бутон белой розы.

— Да что вы, право?! Их на рынке сотни. И цена им три — Пять рупий.

— Нет, мэм са'б, нет. Это не те. У них завиток идет в другую сторону. Подойдите к храму, спросите, вам все скажут, что такие раковины, как моя, попадаются раз в десять лет. Они священные.

Но не было у меня таких денег, и я отказалась от покупки.

Он посидел молча, потом вдруг спросил: — А хотите, я вас познакомлю с читракарами? Они вам покажут, как они рисуют.

— Конечно, хочу. Но как это сделать? Они позволят вам привести меня? — Да. В их касте у меня много родных. Мой дед был читракаром, но он женился на рыбачке, и его исключили из касты.

Теперь мы рыбаки. Но времена меняются, мэм са'б, и наши семьи стали встречаться.

Читракары . Я о них только чит&та, но ни с одними не была знакома.

Чйтра — значит «рисование, живопись», а кара — «делатель, изготовитель». Короче — «художник». Издревле в литературе индуизма они упоминались в ряду низких каст ремесленников, хотя из века в век создавали произведения бессмертного искусства— фрески, миниатюры, расписные ткани. Здесь, в Ориссе, и именно в городе Пури, где с XII века стоит храм Кришны — Джаганнатха, то есть Кришны — Владыки мира, и куда со всей страны стекаются миллионы паломников, читракары издревле заняты изготовлением пата, или пати, — ярких картинок-луб ков на темы преданий из жизни Кришны.